Спас – потому что спасает

Юлия Кулакова

Рассказ написан по реальным событиям

Машины, одна за другой, ехали и ехали. Но белой «девятки» среди них не было. Настя вглядывалась в перекресток: вот оттуда, с северного направления, должен был показаться автомобиль их нового водителя. Ноги мерзли, ветер продувал старую куртку, холод заползал за яркий тонкий шарфик. Конец марта был холодным, яркое солнце совсем не хотело пригревать по-весеннему.

Настины часы показывали «без десяти». К остановке подползал перегруженный автобус с еле закрывающимися дверями: даже если Настя умудрилась бы втиснуться между людьми на его ступеньки, она безнадежно опоздала бы. Начальник не спустит такого вчерашней студентке, месяц как получившей работу. Зачем нужно было соглашаться ехать с этим Серегой? «Мне же все равно по дороге, подвезу, чего тебе в автобусе-то толкаться, выходи позже». Глупая. Может, он вообще сегодня не поедет. Может, начальник услал его на какое задание, только вчера он высказывал Серегиному непосредственному «шефу», что-де «новенький у тебя лентяй, гоняй его больше», в секретарской у Дины всё было слышно, да еще как. Любит их начальник всех гонять. Вот и ей сегодня совершенно точно достанется.

Автомобильный сигнал за спиной заставил Настю подскочить.

 – Испугалась? – хохотнул Серега, выглянув в открытое окно. Его лицо, перечеркнутое шрамом, искривилось от смеха. – А я за сигаретами ездил, вот площадь и объехал. Садись.

Настя села, захлопнула дверь. В минуту они оставили автобус далеко позади.

 – Пускай едут, убогие, а мы с тобой на машинке, как люди, – подмигнул Серега и еще прибавил скорость, нарушая правила.

Настя куснула губу. Очень многое хотелось высказать ей насчет «убогих» человеку, который выруливал сейчас по скользкой дороге на недавно полученной исключительно для рабочих нужд  машине, но ссориться с сослуживцем – она не знала, уместно ли. Серега, тем временем, включил погромче музыку (Настя называла ее про себя «бандитскими песнями») и, подпевая исполнителю что-то там про наколки в виде куполов, повел носом. В машине стоял затхлый запах, начальник накануне как раз ругался, что в автомобиле Сереги «скоро огород вырастет от грязи».

 – А, да, – сказал Серега и, не сбавляя скорости, полез в карман, что-то достал и повесил на зеркало. «Что-то» оказалось ранее не виданным для Насти пакетиком, на котором было изображение Христа в терновом венце.
– Не знала, что ты верующий, – сказала она.
– Чего-о? – протянул Серега. – Да это же «дэзик».

И в подтверждение своих слов несколько раз быстро сжал пакетик с изображением. 

У Насти захолонуло сердце. Она не ходила в церковь и вряд ли могла назвать себя верующей, но такого обращения с Божиим ликом терпеть не хотела. Какой, спрашивается, идиот придумал выпуск дезодорантов для машины с изображением Господа? Она открыла рот, но сказать ничего не смогла: машина внезапно поехала еще быстрее, стрелка, показывающая скорость, быстро ушла за отметку «сто», и Настю вдавило в кресло.

 – Не боись, – хохотнул Серега, – зато не опоздаем! Скользко, конечно, но авось не вляпаемся! Вот я как-то…

«Опять начнет разговоры о прошлом, – подумала Настя. – А «дезодорант» я у него просто выпрошу или другой ему куплю, когда доедем…»

Дорога, связывающая пригород и город, шла мимо леса и дачных массивов. Еще совсем голые деревья мерзли в ожидании тепла. Снег цеплялся за склоны, не желая сходить и таять.

 – …Так вот, – перекрикивал Серега очередную тюремную песню, – мы с друганом поехали, взяли девок, сами пьяные. Ночь была. И на нас – грузовик! Девкам головы поотрывало, друган мой погиб, он за рулем был, а меня месяц в больнице собирали.

 – Так сбавь скорость, чтоб обратно не попасть, – не выдержала Настя.

Серега снова хохотнул, подергав шрамом:

 – Да я такого в жизни перевидал… А вот еще что расскажу.

Белые склоны без проталин, бело-серая дорога, местами открывающая опасный лед. И вдруг Настя увидела, что Сергей смотрит вовсе не на дорогу, а куда-то вбок. Она вытянула шею и через секунду уже подскочила в кресле, схватившись за ремень безопасности:

– Что это там?!

Вопрос был ненужным. «Там» был – человек. Точнее – то, что от него осталось. Невероятно, фантастично изуродованное тело лежало прямо рядом с никому не нужной в зимнее время заснеженной дачной автобусной остановкой. Скорость «сто десять», песня про убийцу в тюремной камере, Серегин рассказ про погибших – все это смешалось и закружилось, как закружилась Настина голова.

– Что это? – крикнула еще раз Настя. Крикнула, чтобы услышать свой голос, чтобы прийти в себя, взять себя в руки.

А вот Серега брать себя в руки, похоже, не собирался.

– Это человек, – простонал он и закрыл белое, как мел, лицо руками. Его нога продолжала давить на педаль газа. Неконтролируемая машина устремилась куда-то в сторону.

Если вы бы спросили Настю потом, что она смогла сделать за те секунды, которые отделяли их от участи несчастных «девок» из Серегиной байки на скользкой дороге, она бы не смогла рассказать. Вроде как потянулась встряхнуть незадачливого водителя. Вроде как что-то закричала. Но в какой-то момент перед ее глазами встал Лик в терновом венце. И стало понятно, что «всё будет хорошо» – именно так, по-детски, услышалось ей в мыслях. А дальше – а дальше они оказались на обочине, живые и невредимые, Серега всё закрывал лицо руками, а она что-то говорила, и Лик – Лик всё смотрел на них.

– Поехали, – сказала Настя. И белый-белый Серега послушно направил машину вперед. Вскоре они поравнялись с двумя милицейскими машинами, явно спешившими к месту страшной находки.

Вот и черта города. Вот и огромный городской собор у перекрестка: высоченные стены сияют белизной, и вверх, к синеве, стремятся блестящие купола. Настоящие, не те, что в Серегиных песнях. А ведь когда Настя еще ездила в институт, ничего этого не было – ни стен, ни куполов, всего лишь одинокий пустырь… – не верится.

У офисного здания Настя еле успела выпрыгнуть из машины: Серега резко развернулся и молча, не попрощавшись, рванул к стоянке. «Лик!» – вспомнила Настя, но было поздно.

Она быстро поднялась по лестнице, проскользнула на рабочее место. Отправила куртку в гардероб, собрала бумаги, подготовленные вечером для начальника, и побежала в секретарскую. Там уже переминались с ноги на ногу еще два молодых работника, которые громко именовались «помощниками», однако боялись начальника не меньше остальных.

Из кабинета начальник вышел сам.

– Вы тут чай, что ли, пить собрались? – окинул он взглядом работников. – Все получают деньги и никто не работает!
– Я… эээ… с документами, вот, – пробормотал один из них, рыжий и с веснушками.

Начальник обвел взглядом подчиненных, удостоверился, что все напуганы, самодовольно улыбнулся и выговорил:

– Некогда сейчас возиться. Собирайтесь, поедете вместо меня на встречу, я уезжаю по делам. Дина, скажи Андрею, чтоб на «джипе» подъезжал… а, ладно, сам съезжу, а Андрей пусть этих на новой «десятке» отвезет, а то опоздают еще.
– А может, Сергей?.. – начала Дина.
– Увольняю вашего Сергея, ничего не делает, – начальник посмотрел на Дину так, как будто она и была ничего не делающим Серегой, и скрылся в кабинете.
– Посылает нас на встречи вместо себя – потому организацию всерьез и не воспринимают,  – не успела сдержать язык Настя.
– Шшшш, – замахал на нее руками один из помощников, незаметно для остальных указывая взглядом на Дину. А Настя вдруг поняла, что она больше не хочет ничего бояться. Ничего и никого. Ни начальников, ни Сергеев с бандитскими песнями, ни скользких дорог. На одной дороге ее сегодня уже спасли. Точнее – Спас. Так вот почему Он – Спас! Не задумывалась…

Андрей, ростом под два метра, молчаливый, дождался, пока Настя и «помощники» рассядутся, задевая друг друга пухлыми папками документов. Похлопал новенькую, золотистого цвета машину по крыше, как похлопал бы лошадь, с трудом разместился на водительском кресле. Они медленно выехали на улицу, затем на шоссе.

Настя смотрела по сторонам и будто впервые видела дома, деревья, людей, чьи фигуры сегодня раскрашивало наконец-то по-настоящему проснувшееся солнце. Солнечные зайчики в зеркалах машин, гомон города – птиц, людей, автомобилей, – все было живым, заслоняло собой то мертвенное, что было утром: страшный предмет, в который превратилось чье-то тело, бесшумно – или ей показалось – направлявшиеся к нему милицейские машины, морок холодного утра, обочину, белое лицо балабола Сереги. Всё вокруг сейчас было живым, и не оставалось сомнения: жив и где-то есть и тот погибший у остановки человек, и те девушки, что по глупости сели в машину к пьяному другу Сереги. «Мы все живы», – думала Настя.

Машина вынырнула из поворота и очутилась напротив собора. Того самого, выстроенного в считанные месяцы и устремившегося в небо. Настя посмотрела на ослепительно блестящие золотые кресты и, подчинившись какому-то новому порыву, осенила себя крестным знамением.

– Смотрите, она чего-то испугалась! – захихикал рыжий «помощник».
– Так гололед же. Настя, не бойся, Андрей хорошо водит, – отозвался помощник номер два.

А Настя ничего не стала объяснять. Она думала о том, что лед совсем скоро растает. О том, что в храме под куполами, которые сияют сквозь чистый, свежий воздух, наверное, найдется икона Спаса в терновом венце, и что после работы она обязательно пойдет ее искать. О том, что ей, как в детстве, снова хочется летать – вон там, высоко, у самого большого креста.

Она протянула руку к окну и поймала солнечный зайчик.

Начиналась настоящая весна.