Законы
«Тошнота». Так называется одно из произведений Жан-Поля Сартра, французского философа XX века. Именно этим словом мыслитель определял мироощущение современного человека, видимо, имея в виду, что головокружение и тошнота – обычные симптомы утраты ориентации в пространстве.
И действительно, человек Античности, Средневековья, Возрождения и Нового времени руководствовался в жизни четко очерченной картиной мира. И даже совершая роковые ошибки, по крайней мере, делал это уверенно, следуя пусть ложной, но яркой путеводной звезде. Современный человек, оглядываясь вокруг, видит лишь размытые очертания ландшафта: вертикаль священного и мирского отсутствует, ибо для него нет вещей, которые нельзя сделать предметом насмешки; горизонталь добра и зла утеряна, потому что все признано относительным и не существует истин, не подлежащих сомнению. Отсутствие ясности в мыслях, речах и поступках, поистине, характерная черта нашего времени. Кто из нас способен, пусть ошибочно, но внятно объяснить, что такое любовь и долг, честь и справедливость? Или определенно ответить на вопрос: что значит быть мужчиной? христианином? русским?
Не имея четких карт и ясных ориентиров, современному человеку невозможно выбрать себе цель и следовать к ней прямым, кратчайшим путем. Если же бытие не наполняется стремлением к цели, то человеку не остается ничего другого, кроме театра непрерывных сиюминутных развлечений. Герои прошлого – это вожди и пророки, мудрецы и воины, священники и поэты. Все они к чему-то зовут и куда-то ведут, а потому приобретают исключительное значение в культуре пути и цели. Современная жизнь выдвигает на первый план иные фигуры, и самыми популярными людьми становятся спортсмены, актеры, кулинары, клоуны и проститутки.
Структуры нашей картины мира размыты вследствие пренебрежительного отношения к законам. Когда-то законы были формой выражения Истины. Сегодня мы превратили их в инструмент выяснения отношений. Ненастоящие законы напоминают тиранов, обманом захвативших власть в государстве: в них никто не верит, их не почитают, их не слушаются.
В иудаизме существует шестьсот тринадцать законов (мицвот). Среди них немало таких, которым трудно найти религиозный, нравственный или медицинский смысл. Например, закон, запрещающий иудею хранить в одном месте мясные и молочные продукты. Или запрет на ношение одежды, в которой одновременно присутствуют лен и шерсть. Дело в том, что народ, берущий начало от Авраама, долгое время не имел собственной земли, по периметру которой можно было бы вкопать пограничные столбы. Но без границ народ существовать не может. Ведь граница – это грань вещи, уникальная форма, придающая ей самобытность, отделяющая ее от остального мира. Без этого отделения и даже некоторого противопоставления любой народ моментально растворяется в других сообществах и теряется в истории. Вместо физических границ израильскому народу были даны культурные. Это и есть законы, благодаря которым он сохранялся на протяжении многих веков, несмотря на то, что большую часть времени проводил в рассеянии.
Мы ошибаемся, полагая, будто мы придумываем, вводим или упраздняем законы. Это естественные границы вещей. Тот, кто берется проводить их произвольно, только дезориентирует сам себя и в конечном итоге начинает испытывать головокружение и тошноту. Мы привыкли относиться к законам пренебрежительно. Но тот, кто не стережет свои границы или бездумно двигает пограничные столбы туда-сюда, рискует оказаться бездомным и безликим «гражданином мира» и повторить судьбу капли воды, упавшей в океан.
Нельзя не заметить, что ясность мировоззрения древнего грека совпадает в нем с удивительным и почти сказочным для современного человека почитанием законов. Дав Спарте законы, Ликург позаботился, чтобы они были вечными и неизменными. Он объявил, что едет в Дельфы, и взял со спартанцев клятву не менять законов до своего возвращения. Спартанцы поклялись. Тогда Ликург уехал в Дельфы и там, на чужбине, бросился на меч. Даже тело свое он завещал сжечь, а пепел развеять над морем, чтобы его останки не попали в Спарту. Спартанские законы остались неизменными навеки.
Кто захочет внести в закон хоть какое-нибудь изменение, постановили Залевк и Харонд, тот должен явиться в народное собрание с петлей на шее и сделать свое предложение. Если его отвергнут – он должен тут же на месте удавиться. Вообще же законы следовало соблюдать во что бы то ни стало. «Лучше дурные законы, которые соблюдаются, чем хорошие, которые не соблюдаются», – говорили греки. Оба древнейших законодателя показали это своим примером. У Залевка сын совершил преступление, за которое по закону полагалось выколоть оба глаза. Залевк не стал его оправдывать и только попросил суд, чтобы один глаз выкололи у сына, а второй – у него самого. Харонд запретил в законе появляться в народном собрании при оружии, а сам однажды, преследуя врага, вбежал в собрание с мечом на боку. «Ты нарушаешь собственный закон, Харонд!» – крикнули ему. «Нет, подтверждаю!» – ответил он, выхватил меч и пронзил себе грудь.
Нарушая религиозный закон, мы оправдываем себя евангельскими словами Христа: «Суббота для человека, а не человек для субботы»; «если у кого из вас осел или вол упадет в яму в субботу, кто не вытащит его тотчас?» Но тот, кто умеет читать, может заметить, что сказанное отнюдь не отменяет закона. Просто Христос, указывая на лицемерие фарисеев, отказывает им в праве судить Его, ведь «Сын Человеческий – господин и субботы». А потому в тот момент, когда возникает искушение обойти неудобный закон, стоит помнить замечание одного не лишенного остроумия раввина: «Лично я не полезу за упавшим в яму ослом в субботу. Ведь иначе в яме окажется сразу два осла».
Человек, не признающий законов, по сути, упраздняет собственные границы, делается бесформен и неинтересен. И наоборот, хорошие законы, подобно шлифовальному камню, придают ему безупречные грани, являя миру красоту драгоценного камня. Так на играх в древней Олимпии старик искал себе места среди зрителей. Он пробирался между скамьями, но места не было. Он дошел до скамей, где сидели спартанские юноши, – все как один вскочили перед ним. Стадион разразился рукоплесканиями. Старик воскликнул: «Все греки знают, что такое хорошо, но только спартанцы умеют поступать хорошо». А кто-то сказал: «Только в Спарте стоит жить до старости».
