Памяти иеромонаха Филарета (Кочеткова)

8 октября 2020 года (день преставления преподобного Сергия, игумена Радонежского, всея России чудотворца) в результате легочной эмболии отошел ко Господу насельник Данилова монастыря иеромонах Филарет (Кочетков).

Иеромонах Филарет (в миру Андрей Владимирович Кочетков) родился 15 июня 1962 года в поселке Лазаревском (Сочи). В 1979 году после окончания школы и службы в Армии, поступил во Второй Московский медицинский институт им. Н.И. Пирогова, который успешно окончил в 1986 году. Работал врачом-педиатром в поликлинике. Оказывая помощь детям, он понял, что в лечении нуждаются и души их родителей. В 1993 году он стал волонтером в катехизаторской службе Данилова монастыря, а уж через год, в 1994 году, по благословению архимандрита Алексия (ныне епископа Солнечногорского), наместника монастыря, был зачислен в число братии. 14 декабря 1995 года был пострижен в монашество с наречением имени Филарета в честь святителя Филарета, митрополита Московского, в 1996 году рукоположен в иеродиакона, а в 2010 году – в иеромонаха.

В течение десяти лет находился на общих послушаниях, исповедовал прихожан. Многие приходящие к отцу Филарету запомнили, как после разрешительной молитвы он неизменно произносил слова, которые обычно священники говорят на Литургии, целуя дискос, потир, престол: «Христос посреди нас!» – и часто, когда человек не знал, как продолжить, произносил за него: «И есть, и будет!» И столько в его утверждении было радости и уверенности, что было видно, что батюшка живет со Христом.

Отпевание иеромонаха Филарета состоялось 10 октября 2020 года в Троицком соборе Данилова монастыря.

Воспоминаниями об отце Филарете поделился на своей странице в Фейсбук игумен Силуан (Туманов), председатель Издательского совета Санкт-Петербургской епархии, настоятель храмов свв. апп. Петра и Павла в Шуваловском парке и свт. Луки Крымского в Озерках (СПб), кандидат богословия:

«Я вообще плохо представляю, как можно писать некролог отца Филарета. Настолько несовместимо всё его существо, весь его облик – радостный, приветливый – со смертью и погребением. Я знаю, что он жив, но иначе, и не может общаться с нами, как прежде. Но всё равно горько и больно, потому что на одного человека, который мог бы разделить и боль, и радость моей души, на Земле стало меньше.

Мы познакомились с ним в Московской духовной семинарии в 1990-м году. Поступали вместе, он сразу во второй класс, так как закончил Второй Московский медицинский институт им. Н.И. Пирогова и уже успел поработать врачом-педиатром в поликлинике.

Здравомыслящий, уже повидавший жизнь человек, Андрей был весьма остёр на язык и мог эффектно поставить на место практически кого угодно. Однако было видно, что он избирательно пользуется этим «оружием», не идя на конфликт без нужды, защищая свой внутренний мир, не пуская в душу людей, не уважающих его представления о жизни, равнодушных к христианской культуре и искусству.

Обладая отличным тенором, он пел в хоре Николо-Угрешского монастыря и в хоре игумена Никифора (Кирзина), где уставщиком (ответственным за своевременную раздачу нужных для богослужения книг и нот) был я.

Мы регулярно встречались в хоре, но особо не сближались. Я для него был слишком простоват, а он для меня – слишком ехиден. Впрочем, первые месяцы обучения – самые напряженные. Было много работы по восстановлению недавно переданных Семинарии помещений, много материала, который надо было учить, много разных послушаний: уборка, дежурство по кухне и т.п. Но вот летом 1991 года, после первого года обучения, студентов, не уехавших домой на летние каникулы, расселили в благоустроенный Пятидесятый корпус. Так на полтора месяца я оказался в компании Андрея и другого нашего друга, тоже почившего в этом роковом 2020-м году, – Сергея Николаева, впоследствии иеродиакона Димитрия (+7 мая 2020 г.). Мы поневоле стали общаться ежедневно, и выяснилось, что Андрей мог быть душой любой компании, хотя компаний не искал. Он приковывал к себе внимание с первых секунд общения, лаконично и четко выражал мысли свои и собеседника, «ловя на лету» то, что ты сам не до конца еще осознал, мог, не унижая чужой опыт, поделиться своим видением какого-либо вопроса. Общался он настолько светло и доброжелательно, что разница в возрасте практически не ощущалась ни тогда, ни после.

Но самое главное, что по целому ряду направлений наши вкусы совпали. Вместе мы начали учить греческий язык (который я до сих пор так толком и не выучил), вместе заслушивали до дыр кассеты с исонным византийским пением, обсуждали шедевры византийского искусства, иконописи. Как вы понимаете, поговорить было о чём.

В молодости многие были максималистами. Так и мы с пылом открывшие для себя новый мир греческой православной традиции отвергали всякий новодел и безвкусицу. Слушали, смотрели, говорили… Как верно подметил мой одноклассник и коллега отца Филарета по хору Николо-Угрешского монастыря, священник Георгий Слизов, «было удивительно вдруг осознать, что рядом живёт человек, который мыслит и переживает с тобой на одной волне, родная душа в самом главном, не просто в чем-то мирском, а в той тонкой сфере, где самое святое. Где ты, насколько это возможно, прикасаешься к Божественной энергии. Андрею было тяжело среди непонимания окружавших его людей, он пытался прикрыться «юродством», юмором, подбадривал себя».

После окончания семинарии в 1993 году Андрей стал волонтером в катехизаторской службе Московского Данилова монастыря, а уже через год окончательно определился с выбором жизненного пути, и в 1994 году был зачислен в число братии. 14 декабря 1995 года был пострижен в монашество с наречением имени Филарет, в 1996 году рукоположен в иеродиакона, а в 2010 году – в иеромонаха.

В 1994 году я – тогда еще даже не подозревавший, что через три года сам стану монахом, приезжал к нему в гости сначала в послушническую келью, потом и в монашескую. В этом не было ничего удивительного – у отца Филарета было очень много друзей в самых разных кругах, он был чутким и умным духовником для многих прихожан обители. Светлый и общительный, он легко сходился с людьми, располагал их сердце. Многим помогал, и не только советом.

Наверное, здесь мне надо бы рассказать о каких-то возвышенных, духовных откровениях и переживаниях, соответствующих общению с монахом. Но, не претендуя на понимание, скажу лишь, что отец Филарет научил меня самому главному – видеть Свет в повседневном и радоваться Ему. В тяжелое для меня время он поддержал меня, и я благодарен ему за это до сих пор.

Отец Филарет охотно показывал свои видеозаписи, сделанные во время отпуска в горах Кавказа, где жили его родственники. Горы он любил самозабвенно, и готов был говорить о них часами. Казалось, он знал каждую вершину Кавказа до последней льдинки. Он открыл для меня мир кино: Феллини и Муратову, Хамдамова и Гринуэя. При этом комментарии отца Филарета были не менее ценными, чем сами киношедевры. Он обращал внимание на ускользавшие детали, вводил в атмосферу создания картины, знакомил с общим контекстом, сообщал массу сведений об актерах и режиссерах.

Мы много слушали музыку. У отца Филарета я познакомился с миром классики, в том числе и оперной. У него я услышал (или, правильнее, наконец-то расслышал) Монтсеррат Кабалье, Марию Каллас, Франко Корелли, Беньямино Джильи, Эллу Фитцджеральд, Нину Симон и многих, многих других.
Мы вместе ценили китайский чай.

Вы скажете: «Тоже мне, общение монахов! А где же духовность, где забота о спасении души? Вы что, в монахи постригались, чтобы музыку слушать и кино смотреть?»

Ну что же, для кого-то это будет откровением, но духовная жизнь может быть разной. Мне сложно показать это, но могу засвидетельствовать, что именно в таком общении, внешне не загнанном в видимость благочестия, и ткалась та самая польза для души, позволявшая переживать тёмные страницы жизни, человеческого предательства и ненависти.

Отец Филарет жил полноценной, богатой духовно и культурно жизнью. Это и было самой яркой духовной помощью для всех, знавших его.

И позже, уже став монахом и священником, я старался при посещении Москвы при удобном случае выбраться в Данилов монастырь к отцу Филарету. Всегда находилось о чём поговорить, расслабить зажатую голову, облегчить душу.

А как он заботился о своих родителях! Когда после смерти отца его мама тяжело заболела, он окружил её невероятной заботой и вниманием, насколько только мог это сделать из монастыря. Он боялся отлучиться из Москвы во время отпуска, чтобы не потерять маму в своё отсутствие. И Господь благословил усердие любящего сына и позволил ему всё сделать вовремя и правильно, с честью упокоив обоих родителей.

Отец Филарет очень ценил искусство Рима и Византии. Учил языки, хорошо знал греческий, итальянский, турецкий. Его книжные полки были заставлены не только томами изречения святителя Иоанна Златоустого и прочих подвижников, но и множеством альбомов, посвященных изобразительному искусству, архитектурным шедеврам. Он, казалось, знал наперечёт все картины, фрески, величественные храмы Рима и Константинополя, еще задолго до того, как смог побывать там, и мог говорить о них со знанием дела. Не пропускал он художественные выставки в Москве, с радостью выезжал в Великий Новгород всмотреться в фрески святой Софии.

Сказать, что отец Филарет любил богослужение, это практически ничего не сказать. Он был человеком Церкви, чуждым как ханжества, так и неблагоговения. Он очень ответственно относился к своим послушаниям, готовился к службам и проповедям. Я убеждён, что он строго и регулярно вычитывал монашеское правило, часто молился о здравии и упокоении знакомых и друзей, хоть никогда не показывал и не афишировал это.

Одной из ярких тем последнего десятилетия нашего общения стали бахуры – арабские благовония, натуральный ладан. Каждое своё богослужение он украшал лучшими фимиамами, которые только можно было достать при нашем скромном достатке. Встречаясь, мы делились своими открытиями в мире подлинных благовоний, которые лишь и стоит приносить в жертву Богу.

Далеко не всегда наши вкусы совпадали, мы вполне могли расходиться в оценке многих событий и явлений. Но это совершенно не омрачало общение. И даже наоборот, придавало ему дух доброй свободы.

В последние годы отец Филарет всё чаще страдал от всевозможных болячек, обращался к врачам, среди которых у него было немало знакомых.

24 сентября этого года – в мой день ангела – он особо просил молитв: ему делали операцию – вырезали опухоль. В хорошей клинике, хорошие врачи. Ничего не предвещало беды, но он волновался, хоть и подбадривал и себя, и остальных. После операции, прошедшей довольно успешно, он пошёл было на поправку, прислал фотографии себя, улыбающегося в больничной палате. Но в воскресенье 4 октября внезапно его самочувствие ухудшилось. Его отправили в реанимацию. А 8 октября 2020 года, в день преставления преподобного Сергия Радонежского, в результате легочной эмболии иеромонах Филарет отошел ко Господу.

Мы были знакомы ровно тридцать лет. Конечно, много чего можно еще вспомнить и сказать. Но писать обо всём этом мне пока довольно нелегко.

На последней фотографии он улыбается и смотрит в вечность. Именно таким и стоит запомнить его навсегда.

Вечная ему память!»