Почему мы перестали понимать друг друга
Священник Владимир Соколов в своей новой книге разбирает очень важную проблему современности – духовное сражение, в которое ежедневно вынуждена вступать Церковь. В чем причина этих невидимых глазу боев за человеческие души? Кто тот враг, что ополчился сегодня на Церковь и как достойно дать ему отпор? – вот лишь некоторые вопросы, которые подробно анализирует автор. Мы предлагаем лишь небольшой отрывок из его размышлений. Если вы захотите познакомиться с ними подробнее, читайте его книгу «Спор с самим собой. Духовная брань в современном мире», вышедшую в издательстве «Даниловский благовестник» Данилова ставропигиального мужского монастыря Москвы.
Пожалуй в истории Церкви периода не было, когда бы она не испытывала гонений, поруганий, порицаний, и когда бы не возражали ее учению. Православие всегда имело духовную оппозицию, ибо оно требовало всего человека до последних сокровенных уголков его души. Выступая на духовную брань с Церковью, оппозиционеры, собственно, не столько шли в атаку на нее, сколько оборонялись, ведь защитить надо было свою жизнь, свое внутреннее устроение, обусловленное подобными устремлениями к комфорту. Брань эта всегда была довольно изощренной, ибо для нее совершалась бессознательно мобилизация всех душевных и телесных энергий, ведь речь шла действительно о жизни или смерти: нужно было или умереть для мира и жить как христиане или сохранить себя для этой сладкой жизни, ухватиться за нее и никому не уступить ни пяди земли.
В просвещенные эпохи полемика с Церковью становилась более изощренной, она имела философскую и богословскую базу, наполненную массой, как казалось полемистам, весьма убедительных и неопровержимых аргументов. На самом же деле, за всей этой полемикой скрывалась одна проблема, – весь этот словесный арсенал средств был лишь мобилизацией человеческих ресурсов в борьбе со своей совестью, которая невольно обличала изнутри, а во вне откликалась на зов истины и тянулась к ней.
В свое время массированный натиск на Церковь науки был вызван по существу теми же внутренними причинами, но вся внешняя научная, так называемая объективная аргументация строилась на ложном убеждении, что научные представления легко доказуемы. Хотя фундаментальные научные представления есть, в лучшем случае, аксиомы, а в иных – так и просто ложные теории (как, например, дарвинизм, который даже по научному определению теории, ею не является, то есть является научным заблуждением, или, проще говоря, ложью).
У всех полемистов, действующих против Церкви, есть один изъян, о котором они не ведают (а то бы и не вступали в полемику), – это ложь. Они не ведают о ней, потому что бегут от света во тьму, а в ней лжи скрыться легко. Ложь, живущая во тьме души – ложь фундаментальная, на ней строится все здание полемики. Если эту ложь обнаружить и вывести на свет разума – здание разрушается моментально. Правда, заметно это разрушение не всякому полемизирующему, – ведь так дорог этот привычный дом, что человек никак не может с ним расстаться. Он снова и снова отстраивает его, скрепляя кирпичи цементом, еще более замешенном на лжи, ибо ложь порождает только ложь, – истину она родить не может.
Сегодня против Церкви затеяна новая «военная» кампания. Во все времена Церковь нравственно скрепляла общество, и это всегда умножало ее авторитет среди народа. Нравственно разложившееся общество уже не является обществом, оно распадается и гниет. Совсем не обязательно побеждать какую-то страну военною силою. Достаточно нравственно разложить общество, и страну, ее людей и ее богатства можно брать голыми руками – обманом и лицемерием.
Поэтому сегодня воюют не оружием, поражающим тело, ибо это оружие имеет ныне такую убойную силу, что может поразить и того, кто его употребляет. Сегодня пользуются другими поражающими средствами и другими отравляющими веществами. Но Церковь не дозволяет вести такую войну против своего народа – она защищает его душу. И тогда для врага не остается ничего другого, как дискредитировать Церковь в глазах народа. Сегодняшнее массированное наступление на Церковь связано именно с этим.
Есть у Церкви и внутренний враг, который связан с внешним врагом иногда прямо, иногда косвенно. Есть у этого внутреннего врага и свои интересы, свои причины для «войны» с Церковью. Ведь под омофором Церкви был создан проект обновления общества «Русская доктрина», в котором было ясно сказано, что недра должны быть общественным достоянием. Финансами должно управлять государство. Понятно, как к этому может отнестись народившийся в новое время класс богатых людей. Они кровно заинтересованы в политике дискредитации Церкви – поэтому обильно финансируют такую политику.
В создавшихся условиях навык полемики с оппонентами церковного учения и устроения становится насущной жизненной необходимостью, оружием, с помощью которого мы защищаем свою духовную территорию от вторжения незваных гостей, агрессоров и кощунников. Сегодня слово становится не столько оралом, которым мы вспахиваем поле своей души, сколько мечом, которым мы воюем в этом мире на духовном поле брани, брани «против духов злобы поднебесных» (Еф. 6, 12) Но надо помнить о том, что меч этот обоюдоострый, поразить им можно и себя, причем, себя прежде противника. Надо также помнить, что эта брань не против человека, а за человека.
Защита своих убеждений от натиска мира и конфессионального давления является прямой обязанностью христианина, потому что духовное возрастание возможно только в среде правильного учения, в нравственной чистоте и на правильной мистической глубине. Если мы не сумеем отстоять чистоту этой среды от покушений на нее со стороны, то это может привести к духовным болезням и смерти. Поэтому дело защиты, или то, что мы называем бранью «против духов злобы поднебесных» (Еф. 6, 12) – есть общее дело всей Церкви. Этому делу мы должны учиться точно так же, как воин обучается воинскому искусству для защиты своего Отечества. А Церковь и является нашим духовным отечеством.
Участие в любого рода полемике предполагает наличие знаний о ее предмете, погружение в тему. Защищая Церковь и ее догматы, полемист должен быть знаком с основами богословия. Оно нужно человеку, чтобы он мог определить свое место в мире как существа духовного, понять, как ему жить в этом мире, предстоя пред лицом Божиим. Поэтому богословие по определению и смыслу должно укреплять в человеке веру и благочестие, – оно никак не может мешать благочестию. Однако богословие не может быть заменой благочестия или его гарантией, потому что знание оживает только в церковном опыте и догматические истины человек усваивает только в церковном благочестии.
Сегодня часто можно услышать от священнослужителей, что заниматься надо не богословием, а веровать в Бога в простоте: молиться и каяться в своих грехах, смиряться и делать добрые дела. Однако для того, чтобы что-то делать, надо хотя бы представлять себе: «что это такое?». Все молитвословия Православной Церкви наполнены догматическими истинами, поэтому молиться, не богословствуя, невозможно. Кроме того, невозможно молиться Богу, не зная ничего о Нем, а такого рода познание и есть богословствование.
Точно так же невозможно и каяться без знания о Том, Кому каешься, а то, как это нередко бывало, можно додуматься до того, чтобы приносить покаяние «матери сырой земле». Само же Таинство Покаяния всегда связано с исповеданием веры. Оно и есть, прежде всего, испытание веры, и в исповедании Православной веры, во славе, воздаваемой Богу через это исповедание и изменение через это человека, заключен созидательный смысл Таинства Покаяния. Само покаяние, если следовать греческому тексту Евангелия, есть изменение ума, но изменение ума возможно только тогда, когда знаешь, что надо поменять и по какому образцу. Вот этот образец и дает знание богословия.
Также невозможно делать и добрые дела, не зная: что такое добрые дела? Представления о добре у людей (даже в среде православных) весьма неопределенны и расплывчаты, и порой под такие представления подходят дела совсем не добрые. Насилие, к примеру, ничего общего с добром не имеет, однако у многих оно ассоциируется с добром.
Что касается простоты веры, то такой сейчас уже встретить невозможно, потому что сегодня простые люди в Церкви – это бывшие комсомольцы и комсомолки, т. е. те, кто так или иначе был приобщен к диамату. Поэтому сегодня и простой человек требует того, чтобы ему объяснили несостоятельность материализма. Да и просто веры в Бога недостаточно, ибо «и бесы веруют и трепещут» (Иак. 2, 19), – надо знать: «как веровать?». Без этого знания наша вера может настолько измениться, что станет очень далека от той, которую нам преподали апостолы. Сама вера не является гарантией того, что мы будем верно поступать, что мы останемся верными Богу. Надо помнить, что Христа распяли не атеисты, а глубоко верующие люди. Именно поэтому богословие – это отнюдь не экзотический, не раритетный предмет, изучение которого совсем не обязательно, а предмет необходимый в духовный жизни. Как компас необходим кораблю, вышедшему в открытое море, так и богословие удерживает правильный курс корабля нашего спасения.
В последнее время подлинной причиной околоцерковной полемики нередко становится непонимание. Мы перестали понимать друг друга, утеряли способность усваивать смыслы. Что это? Наследие коммунистического прошлого, когда нам запрещалась всякая мысль, и мы должны были иметь только эмоции, да и тех только две: одну, выражающую полнейшее одобрение, вторую – гневное несогласие? Или это веяние нового времени, когда стало модным по всякому поводу иметь собственное мнение, низвергать все традиции, в том числе и традицию мысли?
Думается, причину нашего непонимания надо искать еще в грехопадении Адама, когда человек потерял непосредственную связь с Богом – Смыслом смыслов, Логосом логосов, когда в результате потери целостности произошли изменения в самой природе человека. В основе непонимания всегда лежит уверенность в том, что только нам дано знать истину. Гордый человек всегда примеряет истину к «эталону» (своему пониманию), и в этом «прокрустовом ложе» она претерпевает чудовищные изменения, уродуется до неузнаваемости.
Непонимание другого человека – это, по большому счету, отсутствие любви. Любовь всегда предполагает жертву: выход из своего «я» и слияние с «я» другого. Ненависть же – это всегда ограниченность, замкнутость в своем «я». Страсть становится неким «цензором», который, с одной стороны, закрывает для сознания видение подлинного, с другой же – принуждает отыскивать «крамолу» во мнении оппонента. Критическое отношение к себе в таком состоянии отсутствует, и мы лишаемся последней возможности реабилитировать себя, проверить свои «лакмусовые реакции». Тогда страсть получает в душе ничем не ограниченное господство, она полагается в основание всего, в том числе и в основание исследования и размышления. До тех пор, пока в нашей душе будет хозяйничать страсть, мы будем обречены на то, чтобы всегда впереди убеждения иметь пред-убеждение, пред-рассудок, чтобы вечно находить ложь, а не истину.
Будучи предубежденными, мы не понимаем ближнего и делаем за него выводы, которые на самом деле никак не следуют из его рассуждений. Затем эти выводы мы начинаем критиковать. Мы беседуем сами с собой. Человек, который, усваивая мысли другого, не жертвует своим «я» ради «я» другого, обречен на этот вечный разговор с самим собой. Непонимание другого – это непонимание и нечувствие нашего бытийного единства в Боге, это манифестация нашего эгоизма, начало нашего окостенения, духовного умирания.
Истина открывается только тому, кто к ней уже в какой-то мере приобщен, потому что открытие истины – есть путь следования за ней, путь становления в истине. Истинность – это внутреннее состояние человека. Оно связано с аскетическим подвигом человека, с освобождением от неистинного. Это внутреннее достояние связано с состоянием разума. В области разума не может не быть взаимопонимания, потому что свойство разума заключено именно в том, чтобы устранять то, что мешает взаимопониманию.
Поэтому непонимание означает только то, что это здравое начало отсутствует в установлении понимания, что кто-то руководствуется в этом не разумом, а страстью, точнее говоря, разумом, болезненно искаженным страстью. Таким образом, непонимание – это ложное направление воли, неправедная реализация своей свободы.
Даже если причины непонимания друг друга кроются только в нашем неумении мыслить, то и тогда это нисколько не извиняет нас, а, наоборот, усугубляет нашу вину. Все мы знаем, что будем держать ответ за каждое произнесенное слово, даже за каждую мысль. Поэтому мы должны ясно осознать: если мы кого-то неправильно поняли и на основании этого неверного понимания предъявили человеку обвинение, то мы стали клеветниками и распространителями клеветы.
В глубине нашего сознания мы несем те пороки, которые, выйдя наружу, производят зло, «ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, – всё это зло извнутрь исходит и оскверняет человека» (Мк. 7, 21–23). И если мы не станем с этим злом внутри себя бороться, то наши диалоги будут лишь потоками ненависти и клеветы. Но потоки имеют свойство вливаться в реки, в моря, в океаны… Как бы нам не утонуть в море лжи, отцы и братия.
