Падение Кипра: причины и выводы

Аркадий Малер

25 ноября было обнародовано решение Синода Кипрской Церкви признать «Православную церковь Украины», учрежденную 3 февраля 2019 года Константинопольским патриархатом, иначе называемого Фанаром, на канонической территории Московского Патриархата. Таким образом Кипрская Церковь стала третьей союзницей Фанара после Элладской и Александрийской, кто фактически признал абсолютно адогматичное и антиканоничное учение о том, что власть Константинопольского патриарха не имеет канонических границ и подобно власти «восточного папы».  В соответствии с этим учением Константинопольский патриарх может по своему усмотрению давать и отзывать автокефалии на канонической территории всех остальных Поместных Церквей без их разрешения, одним росчерком пера возводить в любую степень священства и любое звание людей, «крещеных» и «рукоположенных» в расколе, а также анафематствованных в других Поместных Церквах.

На неизбежно возникающий вопрос – неужели священноначалие других Поместных Церквей, включая Кипрскую, могут быть согласны с такими хамскими претензиями Фанара, – ответ очень простой: нет, с этими претензиями на самом деле подавляющее большинство православных иерархов во всем мире не согласны, и доказательство тому тот факт, что даже через полгода после скоропалительного учреждения «ПЦУ», ни одна Поместная Церковь не признала ее «автокефалию», и только под беспрецедентным давлением фанариотов на все Церкви с греческой иерархией это спорадическое признание все-таки началось. Как и само решение Фанара, так и тем более последующее согласие с ним Эллады, Александрии и Кипра для большинства наблюдателей было абсолютно неожиданным, потому на протяжении многих лет предстоятели каждой из этих Церквей периодически подтверждали, что канонический строй Церкви нерушим, что вся Украина является частью канонической территории Русской Православной Церкви, и поэтому введение какой-то «украинской автокефалии» без разрешения Московского Патриархата казалось совершенной антиутопией.

9 января 2019 года Блаженнейший Архиепископ Новой Юстинианы и всего Кипра Хризостом II заявил, что отказывается признавать так называемую ПЦУ. 18 февраля 2019 года уже сам Синод Кипрской Церкви подтвердил, что признание ПЦУ невозможно. И даже когда ПЦУ была признана такими «большие братьями», как Эллада и Александрия, Кипрская Церковь еще целый год не подавала никаких сигналов смирения с фанарским произволом, но 24 октября 2020 года предстоятель Кипрской Церкви Хризостом II на Великом входе Литургии в монастыре Богородицы Хрисороятисса (в городе Пафос) ко всеобщему удивлению вдруг помянул «предстоятеля ПЦУ», Епифания Думенко. В ответ на этот демарш уже в тот же день четыре кипрских архиерея, а именно митрополиты Афанасий Лимасольский, Исаия Тамасосский и Оринийский, Никифор Киккский Тиллирийский и епископ Николай Амафунтский опубликовали совместное заявление, осуждающее саму идею признания «автокефалии ПЦУ», внушив надежду, что хотя бы четыре епархии Кипра останутся верны каноническому Православию до конца. И очень показательно, что хотя ожидаемый всеми Синод Кипрской Церкви состоялся 23 октября, обнародовать его решения архиепископ Хризостом II не торопился, по всей видимости прикидывая и прицениваясь, какой вариант текста ему удобнее, и даже после его публикации 25 октября киприоты заявили, что продолжат «расширенные консультации». Интересно, консультации с кем и о чем?

У свершившегося в православном мире глобального раскола есть три основные причины. Первая причина – это претензия Константинопольского патриархата на абсолютное господство во всей Вселенской Церкви, которая давно уже является не просто прихотью одного иерарха, а настоящей экклезиологической ересью, если называть вещи своими именами. Квазибогословское и риторическое развитие этой ереси началось со сверхактивной деятельности межцерковный авантюриста Мелетия (Метаксакиса), бывшего в 1921-23 гг. патриархом Константинопольским. Весь ХХ век это лжеучение постепенно развивалось, пока не оформилось окончательно в программных речах патриарха Варфоломея (Архондониса), достаточно вспомнить его выступление на печально известном Синаксисе 1-4 сентября 2018, где он прямо говорит, что Константинопольский патриархат это «начало Православной Церкви», что Константинопольский патриарх это «глава Православного Тела», что «в нем жизнь, и эта жизнь есть свет Церквей», что «Православие не может существовать без Вселенского Патриархата», что без него все Поместные Церкви «как овцы, не имеющие пастыря» и др.  А главный преемник Варфоломея, ныне архиепископ греческих приходов в США, Елпидифор (Ламбриниадис), вообще выдвинул тезис о том, что Константинопольский патриарх вовсе не «первый среди равных», а «первый без равных», и что его положение в Церкви подобно положению Бога-Отца в Пресвятой Троице.  Так что иерархические и геополитические амбиции Фанара являются главной причиной и основным движущим мотором этого раскола.

Вторая причина – это банальная, чисто националистическая греческая солидарность, ведь если перед давлением Фанара не устояли ни Элладская, ни Александрийская кафедры, то что же ожидать от маленького офшорно-курортного Кипра, наполовину оккупированного турками и кругом зависимого? К очень большому сожалению и уже очень давно, многие греки воспринимают православное христианство как специфически «греческую веру» и все Церкви греческого происхождения не стесняясь называют «греческими». Например, на храмах Иерусалимского Патриархата может прямо написано: «Эллинская Церковь» и развеваться флаг государства Греция. И в итоге все азиатские и африканские народы, где находятся соответствующие Православные Церкви, воспринимают их именно как этнические Церкви греческого народа. Стоит ли говорить, что такое восприятие прямо противоречит задаче православной миссии, потому что одно дело – принять единственно спасительную, универсальную веру, а другое дело – стать греком, что в православном вероучении никак не предполагается. Уже многие века греческие архиереи средиземноморских Церквей фактически держатся закрытым этническим клубом, и, хотя никто из них не хочет утратить свои права и свободы, Константинопольский патриарх остается для них, своего рода, национальным авторитетом и арбитром, не по причине каких-то своих достоинств, а просто по факту того, что его кафедра находится в городе, который тысячу лет был столицей всего греческого мира. Поэтому греческие архиереи, в основном, смиряются с неуемными претензиями Фанара, и готовы ради единства греческого мира пожертвовать иными догматами и канонами.

И третья причина свершившегося раскола – это уже давно перешедшие из количества в качество тенденции либеральной и постмодернистской теплохладности в умонастроении современного западного богословия, основным проводником которых в православном мире был именно Фанар. На протяжении многих десятилетий православные интеллектуалы всех Поместных Церквей по самым разным причинам, иногда вынужденно и со смирением, а иногда из соображений личной славы, карьеры и наживы, пытались подстроиться под современные секулярные нормы и моды политкорректности, так что уже редкий православный священник в наши дни готов открыто признать, что нет спасения вне канонической Церкви; что исповедание любой ереси несовместимо со спасением; что Библия с первых страниц повествует о реальной истории человечества; что эволюционизм противоречит христианству; что отцы Церкви толковали Библию не по собственному усмотрению, а под действием благодати Святого Духа; что православное вероучение есть целостное и цельное мировоззрение, и его можно принять только целиком и без остатка, а не частично и фрагментарно. Поскольку вслед за такими священниками же очень многие современные православные люди, вроде бы ведущие церковный образ жизни и не чуждые богословию, считают Православие лишь одной из возможных версий христианства, а все вопросы иерархической и территориальной организации Церкви считают лишь проявлением презренной «политики», то нет ничего удивительного в том, что столь откровенная агрессивная экспансия Фанара не вызывала на данный момент в православном мире и среди архиереев греческих Церквей какого-либо заметного сопротивления. Зачем уверенно опровергать право Фанара нарушать любые каноны и вторгаться в канонические территории других Поместных Церквей, если нет никакой уверенности в безальтернативности самого Православия как такового?      

Поэтому самое ужасное во всей этой истории с фанарским расколом то, что когда пытаешься анализировать его причины и находить какие-то методы противодействия его дальнейшему разрастанию, то практически во всех случаях речь идет о чем угодно, кроме как самом главном – о православной вере как таковой. И сейчас мы можем найти десять причин, что надо или не надо было делать раньше, или что надо или не надо будет делать впредь, но во всех случаях это будут чисто-человеческие методы влияния на православных архиереев и предстоятелей, как будто это простые, обычные светские политики и хозяйственники, а не апостолы XXI века, призванные жить Богом и только Богом.

Да, если бы греки точно знали, что после такого разрыва никаких реальных отношений с русскими у них точно не будет, что все финансовые и прочие потоки точно прекратятся, что ни один русский не пожертвует ни одного евро ни одному греческому храму, что все эти бесконечные книги современных модных греческих младостарцев не будут продаваться в храмах Русской Церкви (а у нас до сих пор в церковных лавках лежат нравоучительные брошюры даже саморасстриженного Андреаса Конаноса!), то всего этого кошмара можно было бы избежать. Но большинство греков уверено, что все это лишь «временная политика» – потому что для них это, действительно, не более, чем временная политика, – и русские скоро со всем этим смирятся и все это забудут.

Но давайте спросим себя: чем такой слишком-человечной, приземлено-обывательской, богословски индифферентной позицией греки отличаются от большинства современных православных людей?

Греки живут в своем привычном, удобном, «традиционном», этнобытовом средиземноморском мире. Они точно помнят, что за ними – тысяча лет великой Византии, которой, правда, уже как пять с половиной веков нет, да и вообще уже давно ничего нет, но на то она и гордость за предков, что можно еще пять веков ничего не делать, а только и жить этой гордостью. Они также точно помнят, что до этого еще была тысяча лет блистательной языческой Античности, которой ни у кого не было, и еще больше этим гордятся, как будто они имеют к тем временам какое-то реальное отношение. У них у всех есть свой общий национальный «папа», кир Константинопольский, который может публично нести все что угодно, но зато он «свой», «наш», «родной», один на всех. А уж что он там решил по поводу какой-то Украины (кстати, где это?), то это вообще не их дело, они живут для себя, они никому ничего не должны, они никому ничего не обязаны объяснять, они и так греки, и спасутся все просто по факту, что они греки. И чтобы там ни случилось у кира Варфоломея с киром Кириллом, на привычный строй их жизни эти конфликты никак не повлияют – их семьи, дворы, дома, приходы, как жили раньше, так и будут жить.

И что мы, верующие Русской Православной Церкви, можем таким грекам противопоставить?

Почему нам не нравится, что Фанар устроил целый раскол на Украине и дальше заявляет о своих претензиях? Потому что Фанар напал на нашу территорию? То есть все дело лишь в том, что на нас напали, потревожили теперь уже наш привычный, удобный, «традиционный» этнобытовой славянский мир? Ведь мы же так привыкли, что наши канонические границы нерушимы, что как все было до сих пор, так еще тысячу лет будет, и мы лишь просим не вторгаться на наши земли, не вносить «нестроения» в наш столь стройный церковный мир. Ведь и мы тоже хотим дальше жить, как и раньше жили, как нам привычно, удобно, укладно, духовно-комфортно… Но если это так, если все дело лишь в территориальном конфликте греков и русских, то тогда это просто банальная греко-русская война, как это и представляется со стороны для тех, кто не вникает в ее суть.

Однако, как это не покажется странным, на первый взгляд, но главный порок Варфоломея (Архондониса) – поспешный антиканонический произвол в реализации его экклезиологической утопии, – в действительности также является его главной привлекательной силой, той силой, какой может стать любая, самая бредовая, преступная, азартная, нереальная Идея. Варфоломей с фанариотами точно знают, чего они хотят – переформатировать весь православный мир под свою власть, установить фанарский папизм. Вопрос – что в ответ хотим мы? Просто вернуть все в тихий-мирный «довоенный» status quo и забыть все это наваждение как страшный сон? Вернуться в эпоху нескончаемых дипломатических конференций «за мир во всем мире», «за счастье, здоровье и будущее нашей планеты»? Нет, объявленная Фанаром война только началась и никакими «экуменическими диалогами» ее не повернуть назад. Бороться с ложной универсальной идеей можно только с помощью другой универсальной идеи, при одном существенном различии – сама Идея должна быть правильной. В ответ на вызов Фанара мы можем только объявить борьбу за настоящее, несгибаемое, бескомпромиссное Догматическое Православие – не просто за «канонический строй», а за истинное православное вероучение, как таковое, без политкорректных двусмысленностей и дипломатических недосказанностей. И не просто против каких-то «неканонических деяний», которые действительно мало кому интересны и в которых мало кто реально разбирается, а против всех догматических ересей сразу, и слева, и справа, и с Запада, и с Востока. Потому что этот масштабный ответ касается далеко не только самого Фанара – это исторический ответ на все вызовы сразу. Потому что только такой путь развития Церкви во все времена и во всех странах является единственно, объективно правильным. И потому что только та Поместная Церковь, которая пойдет этим прямым путем в постмодернистском хаосе XXI века, станет настоящим полюсом притяжения всех искренне верующих православных христиан во всем мире.

Дальнейшее развитие событий в отношении фанарского раскола может быть самым непредсказуемым. Возможно, на греческой солидарности этот раскол остановится, а может быть, с фанарским папизмом смирится большая часть Поместных Церквей. Но всегда нужно помнить, что абсолютное большинство из всех существующих Поместных Православных Церквей находятся либо на территории достаточно маленьких, зависимых восточно-европейских государств, желающих поскорее раствориться в современном леволиберальном Западе и давно забывших свои православные традиции, либо на территории иноверных стран, где они составляют лишь небольшую этноконфессиональную диаспору. Рассчитывать на то, что каждая из них сможет до конца и в одиночку сопротивляться совокупному давлению стамбульского «папы», греческого национализма и антироссийских структур на Западе, открыто проявивших себя в создании «украинской автокефалии» – совершенно невозможно. Только Русская Православная Церковь при необходимой поддержке Российского государства сможет оказать этому давлению всемерное сопротивление и объединять те силы во всех Поместных Церквах, которые еще верны догматическому Православию. Сейчас уже можно прямо констатировать, что раскол православного мира проходит по линии противостояния Фанара и Москвы, и очень опасно закрепить его в предсказуемые рамки этнополитического или геополитического конфликта, тем самым лишая его религиозной, мировоззренческой сущности. Но хотим мы того или нет, этот раскол неизбежно наполняется доктринальным содержанием, поскольку Фанар выступает как полюс ультралиберального богословия, где единственной необсуждаемой скрепой остается только абсолютный примат Константинопольского патриарха, а все остальное – вполне обсуждаемо. Кстати, это давно отработанная модель в христианском мире: например, так устроена Англиканская церковь, где безусловная власть английского монарха над всей иерархией компенсируется полным произволом в публичном богословии. В этой ситуации Московский Патриархат, возможно даже к полной неожиданности для многих своих членов, оказывается полюсом консервативного богословия и уже поэтому главным блюстителем православного христианства как такового. В полном соответствии с исторической миссией России как историософского наследника Византии, того самого Третьего Рима, который так ненавидят все идеологи фанарского папизма. Насколько мы осознаем эту миссию и насколько сможем ей соответствовать – теперь уже несравнимо более важный вопрос, чем сколько еще других Поместных Церквей примут ересь константинопольского папизма и как бы их так задобрить, чтобы они этого не делали.