Праздник мар Джориус. 6 мая

Мария Мономенова

Серия очерков о жизни православных христиан в Сирии. Часть пятая

Продолжение. См. начало

«Прихожанин» продолжает публиковать цикл очерков Марии Мономеновой о пребывании в Сирии. На этот раз рассказ автора посвящен праздничному крестному ходу, который русской паломнице благословили наблюдать из полевого бинокля с монастырской крыши.«Совершенно неожиданно в современной и стоящей на краю необратимой катастрофы Сирии, в этих священных пределах библейского Антиливана, сознание верующих вдруг оказалось наполненным звуками грохочущих оркестров древних богослужений. Не чудо ли? Гусли, тимпаны, десятиструнные псалтири, кимвалы и трубы: ”Всякое дыхание да хвалит Господа!” Ветхозаветные праотцы древнего Израиля, мир Вам, возлюбившим Творца и сослужившим Ему на путях Правды! Жива традиция, значит, жив народ».

К празднику святого Георгия Победоносца, или, как его здесь называют, мар Джориус, готовились заранее. Обещали что-то грандиозное! Вообще в Сайднае есть два сугубо «сайднайских» дня: это 6 мая, день памяти Георгия Победоносца, и 8 сентября – Рождество Пресвятой Богородицы, когда в городок стекаются чуть ли не вся православная Сирия и весь православный Ливан. Так, во всяком случае, было до войны – фотографии праздников, действительно, впечатляли, но то, что мне предстояло увидеть в военное время, поверьте, впечатлило еще больше.

Предвкушая долгожданное событие, обещавшее вдохнуть дух бодрости и веселья в провинциальный размеренный образ жизни, сайднайцы дружно мыли монастырь св. Георгия с шампунем, убирали и украшали улицы, по которым пройдет крестный ход, и почти неделю разучивали новый марш, усердно дудя в трубы и отчаянно грохоча в барабаны. Вся Сайдная вместе с прибывшими гостями должна была проследовать традиционным маршрутом от мужского монастыря Георгия Победоносца к нашему, Рождества Пресвятой Богородицы. На тот момент я еще ни разу не выходила в город, а поэтому мне особенно хотелось принять участие в крестном ходе, но матушка запретила, сказав, что «для «русской это может быть опасно». «Какая-то ерунда, – подумалось мне, – разве может быть опасным крестный ход?» Конечно же, в своем воображении я представляла совсем не сайднайский, а наш русский благоговейный чинный мирный крестный ход. На тот момент я и предположить не могла, что крестные ходы могут быть такими… совсем «нерусскими»!

Одним словом, в день долгожданного праздника мне был вручен полевой бинокль с благословением матушки наблюдать за всем происходящим с монастырской крыши. Как бы ни было обидно, но делать нечего – пришлось послушаться. Заняв самую выгодную и уже давно облюбованную точку, я настроила бинокль. И вот началось!

Отслужив Литургию в Свято-Георгиевском монастыре, богомольцы начали неспешно собираться на площади возле храма. Основная масса людей, стекаясь ручейками с малюсеньких улочек, подходила непосредственно к началу крестного хода. Погружаясь во всё усиливающийся приятный гул, православный городок на глазах оживал. Вот зазвучали традиционные барабаны – звонкие и отрывистые дэрбаке с пронизывающими энергией национальными ритмами. То там, то тут раздается «ли-ли-лишь» – возглас, очень похожий на позывной клич индейцев; исполнитель этого пронзительного звука имеет особый статус на всех сирийских праздниках и называется «зелгута». Вот толпа запестрила хоругвеносцами в красном, заблестела крестами, водруженными на высокие древки, молодые мужчины в военном выносят огромный плакат с изображением убитых на войне сайднайцев.

Выходят священники в парадном, клиросные певчие в черных балахонах с красной отделкой. В толпе – модная молодежь, интеллигентные люди среднего возраста, прекрасные арабские бабушки в черном и дедушки в белых хитонах-галябия и платках-«арафатках», поверх которых надета «галь» – черная тряпичная повязка. Но что происходит? Сначала в нескольких местах, потом словно по чьей-то команде огромная толпа начинает сплетаться «змейками». Конечно же, это традиционная сирийская дабка! Какое зрелище! Ни один праздник в Сирии не обходится без веселой дабки: взявшись за руки, сотни людей дружно отстукивают ногами единый ритм. Змейки скручиваются в круги, раскручиваются, сливаются с другими змейками. Голосистый запевала умелыми выкриками и улюлюканьем еще больше заводит танцующих. Но о чем он поет? В своей песне он радостно прославляет святого Георгия!

Это чистая импровизация: певец рассказывает житие святого, поет о его роли в жизни Сирии, потом обращается к Сайднае, поет о местных монастырях, смелых сайднайцах, затем переходит на личности, прославляет мэра, местного владыку, руководство, настоятелей монастырей – всех, кто устроил им этот праздник. Подобные песни, которые называются «атаба», или «мияна», традиция сирийских христиан, идущая из глубины веков. Как рассказывали местные, еще совсем недавно в каждой православной деревне обязательно жило несколько певцов, между которыми в дни церковных праздников устраивались певческие бои. Побеждал тот, кто смог перепеть соперника. Один из таких певцов, пожилой мужчина из Маалюли, рассказывал, что в молодости мог без перерыва петь и два, и три часа подряд, и не было ему равных. Он объяснял, что такое пение – это род молитвы, что он и сам не знает, как у него так получается; вероятно, Господь в этот момент вкладывает в уста слова импровизированной молитвы: похвалы, плача, благодарения, прошения, славления. Звание главного певца деревни было особо почетным в православной Сирии, ведь такой человек считался Божиим избранником. Певец и вся его семья могли безбедно жить за счет односельчан.

Но вот показалась «тяжелая артиллерия» – на площадь входит знаменитый сайднайский духовой оркестр. Музыканты деловито выстраиваются в ряды, за оркестром – почетные гости, руководство, клир, миряне. Во главу колонны становятся двое с огромным портретом Президента Асада, за ними идут несущие иконы, четверо поднимают двухметровую скульптуру Георгия Победоносца из папье-маше. Песни и танцы затихают, звучит «трубный глас», обозначающий «готовность номер один», и крестный ход трогается с места. Начинается страшная пальба! Очереди из автоматов, отдельные выстрелы, крики… Вот что-то взрывается в небе, и белый дым покрывает тысячную толпу верующих. «Теракт!» – ужас пронзает сердце. Но дым рассеивается, выстрелы продолжаются, оркестр во всю трубит, гремит и бодро шагает вперед. Радостные сайднайцы ликуют! «Нет, не теракт…» – проанализировав ситуацию, выдохнула я.

Целый час огромное шествие подходило к нашему монастырю, и можно было с удовольствием разглядывать счастливые лица людей. Зайти в Сайднайский монастырь все, конечно же, не смогли, поэтому часть осталась на площади у подножья. Людей очень много, они заполняют все этажи, амфитеатры и балконы монастырской крепости. Веселье продолжается уже непосредственно в монастырском дворике возле храма Пресвятой Богородицы!

Со своего балкона празднующих приветствует мать Феврония, она подбадривает юношей «атаба», хлопая в ладоши. Раздается звонкая дробь барабанчика-дэрбаке, и вдохновенный певец, упав на колени и воздев руки к небу, затягивает первую особенно длинную и по-арабски узористую ноту своей богодухновенной песни, посвященной хозяйке монастыря Шагуре! Игумении подносят полную конфет корзину, и матушка благословляет густую толпу, бросая в нее горсти сладостей. Начинаются танцы! Танцуют исключительно мужчины.

Синхронно двигаясь и синхронно отбивая ногами единый ритм, православные пляшут буквально до упаду, некоторые заваливаются на каменные лавки, чтобы немного отдышаться, и снова встают в цепочку танцующих. Чего они только ни вытворяли, ведь каждому следующему «солисту» нужно было переплясать предыдущего. И вот кульминация – до такого, пожалуй, никто не смог бы додуматься: один парень залезает на плечи другому, кто-то подкидывает ему древко с водруженным на него золотым крестом и развевающейся от него алой лентой, под крики всеобщего одобрения сидящий на плечах друга «крестоносец» начинает песнь о силе «ас салиб» – силе православного креста! Автоматы палят в воздух, высоко в небе разрываются салютные снаряды, и празднующие в этот момент похожи то ли на разбойников, то ли на штурмующих Зимний дворец матросов Балтийского флота. Взвивается оркестровая труба, упитанный барабанщик ударяет в бас-барабан, и на крошечное замкнутое пространство монастырского дворика обрушивается оглушающий звук оркестра из сорока инструментальных «орудий». Задрожали пол и стены, каждая жилочка напряглась от силы напирающего звука. Но что они играют? Вы не поверите – это было «Прощание славянки»!

Под хоругви мы встанем все смело,
Крестным ходом с молитвой пойдем,
За российское правое дело
Кровь мы русскую честно прольем.
Встань за веру, Русская земля!

Признаться, увиденное мною в тот день представлялось настолько странным и непривычным русскому православному глазу, что просто отключало мозги, и я не знала, как к этому относиться. Но почему-то на душе царили мир и покой. Послушайте, а не так ли было на самой заре христианства? Помните хорошо известное из Псалтири: «Хвалите Его во гласе трубнем…»? Священники употребляли трубы в воспоминание тех труб, которые слышны были на горе Синай. «Хвалите Его в тимпане и лице», – под «ликом» разумели песнь, которую пели хором, и это был род мелодии, производимый без музыкального сопровождения. Музыкальные инструменты были введены в церковный чин еще царем Давидом и предназначались для восполнения силы голоса священников-певцов, ведь тогда, в те далекие века, церковное пение непременно отличалось особым громогласием – «играли пред Богом из всей силы», чтобы «громко возвещать глас радования» (1 Пар. 13:8; 15:16). И вот совершенно неожиданно в современной и стоящей на краю необратимой катастрофы Сирии, в этих священных пределах библейского Антиливана, сознание верующих вдруг оказалось наполненным звуками грохочущих оркестров древних богослужений. Не чудо ли? Гусли, тимпаны, десятиструнные псалтири, кимвалы и трубы: «Всякое дыхание да хвалит Господа!» Ветхозаветные праотцы древнего Израиля, мир Вам, возлюбившим Творца и сослужившим Ему на путях Правды! Жива традиция, значит, жив народ.

Сегодня Сайдная гудела весь день и всю ночь… Вот так помолились!

Продолжение следует