Забота игумена о возрастании братии в добродетелях

Епископ Солнечногорский Алексий

Доклад епископа Солнечногорского Алексия, наместника Данилова ставропигиального мужского монастыря Москвы на круглом столе «Монашеские добродетели как средоточие монашеского подвига» с участием монашествующих г. Москвы и Московской области (20 декабря 2021 года, Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь, видеоконференция)

Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства, досточтимые отцы игумены и матушки игумении, дорогие братья и сестры!

Тема заботы и ответственности наставника за духовных чад – одна из основных в Евангелии. Идеалом наставника является Сам Христос – Пастырь добрый, полагающий душу за овец (Ин. 10:11). Особое попечение Спасителя об апостолах, которых Он духовно воспитывал, об их совершенствовании в Боге проходит красной нитью через все Евангелие. Это попечение жертвенно и ведет оно не к почитанию и славе, а на крест.

Одно из глубочайших мест Евангелия – прощальная беседа с учениками. Господь Иисус Христос называет их чадами и друзьями и показывает путь к Небесному Царствию, дав заповедь любить друг друга. Далее, обращаясь к Небесному Отцу, Он молится «не обо всем мире» (Ин. 17:9), но об учениках и о верующих по слову их (Ин. 17:20). Для чего Господь так говорит? Разве Спасителю мира не дóроги другие люди? Конечно же, дóроги. Но, по словам блаженного Феофилакта Болгарского, Христос говорит так для того, чтобы ученики понимали, что «Он любит их и печется о них» ^[1].

Затем Христос просит даровать Своим последователям то единство, какое может быть только в Боге: Да вси едино будут: якоже Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут (Ин. 17:21). На этом основании созидалось единение апостольской общины, связанной Господом союзом любви и ставшей, по сути, первым монастырем. Различия характеров, человеческие несовершенства и недостатки учеников единству не помешали, потому что любовь все покрывает (см. 1Кор. 13:7).

Идеал любви и единения во Христе призвана воплотить, в свою меру, и каждая обитель. Конечно, самое главное, что объединяет нас в Господе – это благодать Святого Духа. Но для того, чтобы принять, почувствовать благодать, человек должен быть определенным образом настроен, готов ее принять и сохранить. И здесь на помощь монашествующим должен прийти духовный наставник – игумен. Он – тот, кто помогает почувствовать любовь Божию.

Игумен заботится о должном внутреннем состоянии насельников, привлекая братию не к себе, а к Богу. Тогда братия стремятся к Богу, оказывают послушание игумену, между насельниками воцаряется любовь во Христе или хотя бы взаимопонимание и уважение – и этим соблюдается монастырский устав. И взаимно, правильно устроенная монастырская жизнь направляет в должное русло наши взаимоотношения, ведь одним из главных монашеских правил является забота игумена о насельниках и их внутреннем делании. Без помощи наставника человеку трудно, почти невозможно научиться самому главному – трезвению, познанию самого себя, обретению должных духовных понятий и правильного взгляда на себя и окружающий мир.

Приведу два примера попечения игумена. Преподобноисповедник Никон, в миру Николай Митрофанович Беляев, пришел в скит Оптиной пустыни вслед за своим братом Иваном, который горел желанием монашества. У Николая отношение к монашеству было более ровным и спокойным. Он не спешил с принятием решения. Многие из нас читали его дневник, и по этим записям складывается впечатление, что ничего особенного в жизни брата Николая не происходит. Просто он каждый день ходит на правило, на скитские службы, исполняет послушания, придерживается скитского распорядка жизни, в редкие свободные минуты любуется красотой природы и каждый день бывает у старца – скитоначальника преподобного Варсонофия, который, между делом и как-бы исподволь, дает ему ценные наставления, объясняя суть происходящего и говоря о различных явлениях в духовной жизни. Отец Варсонофий ничего не навязывает пришедшему брату, не уговаривает остаться, но своим отеческим, доверительным и очень бережным отношением помогает душе новоначального раскрыться. Также и весь порядок скитской жизни приходится Николаю по душе, и в этом видится заслуга не только старца, но и братства скита, которое неукоснительно придерживается этого устава. И мы видим из дневниковых записей, как молодой послушник все тверже встает на путь борьбы со страстями и все больше утверждается в желании стать монахом. В результате, он остается в монастыре и преуспевает в монашеском делании. Даже когда его наставника переводят в другое место, и он умирает, духовный сын не только не сходит со спасительного пути, но исполняет все его слова и отеческие заветы и достигает святости.

Еще один пример, теперь из истории женского монашества – из жизни преподобноисповедницы Фамари (Марджановой). Тамара Александровна Марджанова, несмотря на молодой возраст, уже перенесла много испытаний, но о монашестве не думала. У нее был богатый жених, консерваторское образование, и в будущем ее ждала блестящая светская жизнь. Но как-то раз она приехала с родными в возрождающийся Бодбийский женский монастырь. Обитель тогда была бедная и полуразрушенная. Возрождать ее прислали из Москвы недавно посвященную в сан игумении матушку Ювеналию (Ловенецкую) с несколькими сестрами. И Тамару до глубины души поразила простая монастырская обстановка. В храме благоговейно совершалось богослужение. Каноны на утрени читала сама матушка игумения. Читала она спокойно и молитвенно, так что каждое слово достигало сердец молящихся. Благодать Святого Духа коснулась сердца молодой девушки. После службы Тамара подошла к матушке, которая оказалась доступной и приветливой. Тамаре удалось еще несколько раз побеседовать с игуменией Ювеналией, и она попросила матушку принять ее в обитель. Матушка поняла, что Тамара настроена серьезно, и что ее призывает Господь. Тогда она согласилась ее принять, и, на вопрос о вкладе, дала понять, что не нужно.

Родные Тамары воспротивились ее поступлению в монастырь, но действие Божественной благодати и любовь матушки игумении, которая по-матерински отнеслась к молодой девушке, оказались сильнее. Игумения Ювеналия стала для Тамары не только духовной матерью, но смогла заменить и родную, недавно умершую. Она помогала послушнице во всем – разобраться в себе, выстроить правильные взаимоотношения с сестрами, с окружающим миром, приучить себя жить по монастырскому уставу, исполнять послушания, но главное – она помогла ей приобрести послушание внутреннее. Матушка давала место и подвигу в жизни послушницы, но объясняла, что без смирения и осознания своей немощи даже самый великий подвиг напрасен. Тем временем обитель устраивалась и возрождалась: она стала прекрасным монастырем с подвижническим духом, большим дружным сестринством, насыщенной богослужебной жизнью, восстановленными храмами, а также двумя учебными заведениями. Когда Тамара сама станет схиигуменией, она устроит уединенный Серафимо-Знаменский скит с такими правилами, которые настраивают на внутреннее духовное делание, и ей удастся привести к Богу и духовно воспитать не только многих монашествующих, но и мирян ^[2].

Данные примеры, а также многие другие, говорят о том, что чадо может почувствовать присутствие и любовь Бога, если духовный наставник это переживает. И во многом от игумена и его заботы о братии зависит, живет ли обитель Богом, Евангелием, стремятся ли ее насельники к Царствию Божию. Думаю, что это самое главное. Возрождая душу каждого из братии, игумен созидает свою обитель. А созидание обители в духе Христовом влияет на каждого члена братства и на успешное совершение всех монастырских дел.

Но бывает и так, что любовь в обители есть, а насельник не в достаточной мере ее чувствует. Как помочь ему почувствовать Объятия Отча и не уйти на страну далече? Помощь в этом могут оказать и игумен, и братство, и строй монастырской жизни, однако многое зависит от готовности к послушанию и восприимчивости самого брата.

В монастырь приходят по-разному, но всех без исключения призывает Божественная благодать. Заслуги человека в этом нет – он только откликается на призыв Божий. Человек несовершенен: он часто видит мир сквозь призму своих страстей. Монашество – это делание, которое познается не в теории, а собственным опытом. «Теория – придворная особа, а практика – медведь из леса. Начнет ломать, только держись», – написал святитель Феофан Затворник одной из ревнительниц духовной жизни ^[3]. Святитель не желал напугать корреспондентку таким сравнением, но стремился лучше подготовить ее к невидимой брани, в которой Господь всегда готов нам помочь.

Бывает так, что пришедший в монастырь видит все «в розовом цвете»: монастырь для него – рай на земле, где обитают ангелы во плоти, и он думает, что в этом месте сразу же обретет свободу духа. В таком представлении нет ничего плохого. Если говорить о духовной стороне вопроса, так оно и есть. Святитель Феофан Затворник писал желавшей поступить в монастырь девушке: «Вы спешите в монастырь, будто на свободу и в рай. Точно, там полная свобода для духа, но не для тела и внешних дел. В этом отношении там полная связа, закон неотложный – не иметь своей воли. И рай там есть, но его находят, не всегда по цветистой шествуя дороге. Он воистину там находится, но загорожен терновниками и колючками, сквозь которые надо до него добираться. Этого, не исколовшись и не исцарапавшись, никто не достигает. Сие и имейте в виду, и исправьте чаяния свободы и рая от монастыря» ^[4].

Монастырь все же находится на земле. Брань со страстями бывает ожесточенной, и это не всегда красиво и привлекательно выглядит со стороны. И, вместо розового цвета, враг нашего спасения начинает показывать все в черном цвете, преувеличивая и искажая увиденное. И благо, если брат имеет доверие игумену и открывает ему свое состояние. Но это доверие созидается не за один день, а в долговременном общении и общими усилиями игумена и брата, при желании обеих сторон. Тогда игумен сможет при каждом искушении поправлять брата и объяснять то, что он видит неверно, и брат будет все больше убеждаться в том, что обитель – это святое место, где действуют иные законы, находящиеся за пределами ограниченной человеческой логики. По мере веры и послушания подвизающегося, эти законы будут для него раскрываться, и он научится по ним жить, что принесет свои плоды. Не нужно смотреть на других, а тем более кого-то осуждать – нужно укорять себя, видеть свои недостатки и из всего стремиться извлекать духовную пользу. Чем больше наставляемый доверяет игумену и стремится стяжать послушание, тем больше у него возможностей научиться понимать духовную жизнь и обрести радость и счастье в Боге.

Нередко и такое искушение, что монастырь представляется брату «армией», но не в смысле воинства Христова. Обитель кажется ему организацией, подавляющей его свободу, где все делается «по звонку» и «из-под палки». Тогда к нему приходит «идея» (автора таких «идей» все мы знаем), что он сам когда-нибудь станет «старослужащим» и тогда уж «всем покажет». Если он будет принимать такие помыслы, то, подобно мирским людям, будет стремиться сделать карьеру, но карьерный рост и монашеская жизнь несовместимы. Человек не только не приобретает благодать, но, через тщеславие и любоначалие, теряет ее и удаляется от Бога.

Игумен и братство могут помочь боримому такими помыслами собственным примером бескорыстного и смиренного служения по любви к Богу, согласно слову Христа: «Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом» (Мф. 20:26–27). Если брат будет им подражать, то обретает благодать, мир и понимание смысла своей жизни.

Некоторые имеют неправильное представление о том, что в монастыре только молятся, и что, как только человеку «дадут мантию», то трудиться уже будет не нужно. Если игумен видит, что брат верит таким помыслам, то ему необходимо объяснять брату, что в духовной жизни абсолютно все – и молитва, и внутреннее внимание, и послушание – это труд и еще раз труд, не говоря уже о труде физическом, который все святые отцы считали полезным и богоугодным.

Существует и другая крайность. «Я тружусь за всех! – самонадеянно говорит кто-то из братии. – Меня перегружают работой. На мне держится монастырь. Если меня здесь не будет, то кто же будет работать?» Такая ситуация требует особого внимания со стороны игумена. Ведь, если человек будет верить подобным мыслям, порождающим ропот и недовольство, то в монастыре он вряд ли задержится. Обитель же как существовала без него, так и будет существовать, а покинувший ее может погибнуть. И игумен призван, где-то любовью, где-то строгостью, но всегда по-отечески, попытаться остановить брата.

Конечно же, во всем нужно придерживаться разумной середины. Монашеские правила предлагают нам всевозможные решения, такие как предоставление братии некоторого времени в течение дня для исполнения келейного правила, келейных занятий и краткого отдыха. Но бывают периоды, когда, по не зависящим от нас обстоятельствам, нет возможности отдохнуть, и человеку необходимо проявить жертвенность. Тогда игумен и братия могут поддержать труждающегося другим способом – помолиться за него, предоставить помощь, показать добрый пример или просто сказать доброе слово, рассказать что-то душеполезное, если человек настроен слушать.

Встречается и такой взгляд: некоторые смотрят на монастырь как на богадельню. Речь идет не только о людях с серьезными заболеваниями или же о так называемых «мнимых больных», но и о тех, кто развил в себе эгоизм и эгоцентризм. Человек требует к себе повышенного внимания, высказывает или показывает, что его никто не любит и не понимает. На самом же деле и для таких людей открыты Отеческие объятия, но они этого не замечают и ищут любви не там, где нужно. Игумену необходимо направить их поиски в нужное русло. Если такие насельники начнут бороться со своим эгоизмом, смиряться, умалять себя, уходить «в тень», то наконец увидят, что Господь всегда близ и непрестанно о них печется.

Бывает, что братия настолько занята своими проблемами, что не может уделить внимания кому-либо из насельников, нуждающихся в помощи. Подчеркну, что внимание – это не празднословие и пустое времяпровождение, а своевременная поддержка и ободрение. А случается и наоборот: игумен и братия чрезмерно окружают человека заботой, зазывают в монастырь, давая неисполнимые обещания. В пришедшем видят помощника, специалиста, то есть «пользу обители» или свою выгоду, даже готовы удовлетворить любую его прихоть, только бы он остался, но забывают о его бессмертной душе, которая для Бога дороже всего мира.

Монастырь устроен так, что каждый может найти в нем свое место, обрести внутренний мир. Тогда и братия, если будет подвизаться, окажется в Объятиях Отчих, а мы будем радоваться их радостью, тем, что им подобает расти, а нам умаляться (см. Ин. 3:29–30).

Благодарю за внимание.

[1] Феофилакт Болгарский, блж. Толкование на Евангелие от Иоанна, глава 17. Эл. ресурс, URL: https://bible.optina.ru/new:in:17:11

[2] По источнику: Арсений (Жадановский), еп. Воспоминания. М.: Издательство Православного Свято-Тихоновского Богословского института; Братство во имя Всемилостивого Спаса, 1995. С. 104–115.

[3] Феофан Затворник, свт. Письма. Часть 4. Письмо № 560 от 20 декабря 1888 года. Порвавшей все прежние связи наставление об уединенной жизни. Эл. ресурс, URL: http://www.biblioteka3.ru/biblioteka/feof_zatv/pisma4/txt01.html

[4] Феофан Затворник, свт. Что есть духовная жизнь, и как на нее настроиться. Глава 74. Наставление для рвущихся к монастырской жизни. М.: Отчий дом, 2012. С. 275.

Источник: monasterium.ru