Святитель Филипп, строитель северной твердыни

Сергей Викторов

В 2016 году на сайте британского журнала «National Geographic» появился рейтинг десяти не поддающихся логическому объяснению архитектурных сооружений на Земле. В этой десятке рядом с египетским сфинксом и загадочным каменным Стоунхенджом оказался и... Соловецкий монастырь. Ничтоже сумняшеся, авторы британского рейтинга поставили под сомнение историю основания святой обители преподобными монахами Савватием, Зосимой и Германом. По мнению журналистов, в середине XV века людям без морских навыков было не под силу преодолеть на утлой лодочке сотни миль по бурному морю. А после поселиться в столь диком месте, имея при себе лишь два топора, пару ножей и удочек, и провести там многие десятилетия в неустанных молитвах.

Удивление лондонских журналистов насчет появления огромного и неприступного монастыря на Русском Севере понять можно. Предки англичан, норвежцев и других народов Северной Европы тоже далеко плавали и открыли много земель, но что они оставили после себя? Ничего, кроме вырубленных под корень редчайших лесов, разоренных птичьих базаров и заваленных китовыми скелетами бухт. Нет ни одного намека даже на самую скромную церквушку!

Соловецкий монастырь на старинной гравюре

По мнению английских журналистов, первыми еще в ХII веке на Соловках высадились… норвежцы. Правда, не по своей воле: поплыли за китовым жиром на Грумант (одно из древних названий Шпицбергена. – Ред.), а попали в страшный шторм и в итоге оказались на другом конце студеного моря. Найдя в прибрежных водах огромные рыбные запасы и многочисленные озера с чистейшей водой, викинги основали там зимовье из собранных по округе валунов, нагрузили свои ладьи богатой добычи и уплыли домой. И со временем позабыли о случайной находке. А русским монахам оставалось лишь найти остатки того строения и соорудить на его основе огромный монастырь, превратив его в мощнейшую крепость. Как же иначе, предположили английские журналисты, простые монахи, проводившие большую часть своего времени в неустанных молитвах и постах, смогли бы построить такую уникальную фортификацию?

Одного только не учли британцы: в середине XVI века на Соловецких островах появился человек поистине уникальных способностей – Федор Степанович Колычев, который с Божией помощью сумел превратить скромную обитель в твердыню православия и непреодолимый северный рубеж на пути всех российских врагов. Сам строитель и монах Федор Колычев войдет в российскую историю под именем святителя Филиппа, служителя Церкви, не побоявшегося бросить вызов обезумевшему царю Ивану Грозному и его опричникам.

Побег на... Соловки

Удивительная судьба Федора Колычева всегда вызывала немалый интерес у историков, писателей, а в последнее столетие еще и кинематографистов. Правда, режиссеров обычно интересовал лишь последний период жизни святителя, когда он стал московским митрополитом. Но если в кинодилогии Сергея Эйзенштейна актер Андрей Абрикосов в соответствии с требованиями 40-х годов изображал своего героя злобным консерватором и фанатичным противником «мудрого» царя, то в фильме «Царь» (2005 г.) Олег Янковский, снимавшийся уже смертельно больным, показал святителя Филиппа, хотя внешне и немощным, но крепким духом человеком.

Кадр из фильма «Царь» Павла Лунгина. В роли митрополита Филиппа актер Олег Янковский

Вопреки широко распространенному заблуждению, будущий Московский митрополит Филипп и царь Иоанн IV вовсе не были друзьями детства. Просто не могли ими быть, потому что к моменту рождения будущего царя Федору Колычеву шел уже 23-й год. И уже тогда он входил в ближний круг Великого князя Василия III в качестве главного рынды, или, говоря по-современному, начальника личной охраны.

Столь высокому посту Федор оказался обязан своему происхождению. Род Колычевых со всеми их ответвлениями – Немятыми, Умными, Лошаками, не говоря уже о Шереметьевых, – считался одним из самых богатых в тогдашней Московии. Как и все боярские дети, Федор Колычев с юных лет воевал, но, помимо ратных дел, проявил себя еще и как талантливый инженер, поучаствовав в строительстве целой сети сторожевых фортов по берегам Волги.

Еще в молодые годы боярин Колычев сильно отличался от остальных сверстников по великокняжескому двору. Даже во время походов Федор Степанович исполнял все посты и не пил ничего крепче кваса. Всё свое свободное время боярин проводил в молитвах, чтении и... штудировании книги по механике Леонардо да Винчи, которую он заказал в Италии через родственников в Великом Новгороде. Авторитет Колычева был так велик, что сразу после смерти царя Василия III его вдова Елена Глинская назначила Федора главным воспитателем наследника престола, которому тогда было чуть больше трех лет.

К своим новым обязанностям Колычев отнесся со свойственными ему тщательностью и серьезностью. Возможно, со временем наставник юного княжича смог бы воспитать идеального правителя Руси и защитника православной веры. И тогда мы сегодня воздавали бы должное святителю Филиппу как наставнику самого идеального царя в истории России – Ивана Доброго. Но, увы, в самый разгар его педагогических усилий в дело вмешалась политика.

К началу 1538 года между вечными интриганами князьями Шуйскими и ближайшими родственниками царя Василия III Старицкими с примкнувшими к ним Колычевами начались кровавые распри, первой жертвой которых стала правительница Елена Глинская. Сам Федор Степанович был далек от этих интриг и хотел лишь одного – чтобы ему не мешали учить будущего правителя. Однако у победивших в этой политической возне Шуйских было другое мнение, и они внесли боярина в опальные списки. К счастью, нашлись добрые люди, которые вовремя предупредили Колычева о грядущем аресте. Переодевшись печником и намазав лицо сажей, Федор сумел покинуть великокняжеские палаты, не успев даже попрощаться с любимым учеником.

По традиции тех бурных лет попавшие в опалу русские бояре обычно бежали на запад в Литву, так же, как литовские дворяне (те же Глинские) при аналогичных обстоятельствах сразу отправлялись в Москву. Знавший не понаслышке о том, как работает сыскная служба на Руси, Колычев понимал, что шансов проскочить через многочисленные «рогатки» на литовском тракте у него нет. Взвесив все «за» и «против», опальный боярин решил примкнуть к очередному хлебному обозу и отправился на север в Михайло-Архангельский монастырь, который тогда считался единственным морским портом на всей Руси. Но и там беглецу не было спасения: вскоре после приезда «печника» в монастырь прибыли посланцы Шуйских с приказом изловить «государева преступника» Федьку, сына Колычева. Что оставалось бедняге? Только двигаться еще дальше, на самый край земли – Соловецкие острова. Вот так Божий Промысл и удивительное стечение обстоятельств и привели бывшего государева слугу на почти пустынные Соловки.

«Человек из ниоткуда»

Когда Федор Колычев появился в этих местах, шел уже второй век освоения русскими этих островов. К тому времени число братии и послушников, искавших там уединения, перевалило за сотню. Правда, несмотря на все их титанические усилия, Соловки продолжали оставаться совсем дикими. К тому же за пару лет до приезда Колычева страшный пожар уничтожил практически все деревянные постройки на главном из островов. Тогдашний игумен Алексий (Юренев), которому Колычев поначалу не открыл своего происхождения (ради безопасности отца игумена), весьма настороженно встретил нового послушника, имевшего навыки профессионального воина. Видимо, он решил, что в их обитель пришел «лихой человек» с руками по локоть в крови. Тем не менее гнать пришельца не стал, но повелел ему трудиться с усердием и смирением на всех службах: рубить дрова, таскать камни, копать землю.

Соловки

Если верить жизнеописанию святителя Филиппа, монахи невзлюбили новенького: слишком сильно выделялся он среди них своей статью и интеллектом. На протяжении полутора лет они подвергали суровым испытаниям веру и терпение пришедшего к ним «человека из ниоткуда». Судя по всему, действовали монахи по тайному указанию игумена, у которого всё еще оставались большие подозрения насчет нового послушника. Монахи то морили новичка голодом и холодом, то избивали и оскорбляли последними словами. Но тот все испытания сносил терпеливо и с неизменной улыбкой на устах.

Лишь через полтора года сердце игумена Алексия подобрело к «пришельцу из ниоткуда». Он не только благословил ему постриг под новым именем Филипп, но и поручил самому почтенному из монастырских старцев Ионе (Шамину), ученику преподобного Александра Свирского, обучить нового брата монастырскому и церковному уставам. А когда остальные братья подивились такому внезапному расположению к новому монаху, старый игумен предрек: «Недалек тот день, когда Филипп станет настоятелем нашей святой обители, а может, пойдет и выше!»

Пророчество старого игумена оказалось верным. Когда в 1548 году игумен Алексий по старческой немощи попросился на покой, своим единственным наследником он назвал именно Филиппа. Вполне вероятно на старого священника произвели впечатление та стойкость и сила воли, с которыми Филипп прошел все уготовленные ему суровые испытания. Возможно, хотя этому и нет прямых доказательств, бывший боярин все-таки поведал отцу игумену о своем происхождении и службе при великокняжеском дворе. Не будем забывать, что незадолго до этого в 1547 году в Москве венчался на царство совсем еще юный Иван IV. Наверняка старый настоятель рассчитывал, что Колычев уже в качестве игумена сможет восстановить давние связи с царем.

Великий строитель

Новый игумен принял монастырь в полном разорении с сотней изможденных монахов и послушников, которым зачастую приходилось питаться только варевом из мха и шишек. Святитель Филипп никогда не был чревоугодником, но и неумеренной аскезы не одобрял. И первым делом постарался открыть Соловки окружающему миру и вовлечь в торговый оборот с другими регионами Московии и заморскими странами. На сохраненные новгородскими родичами деньги его матери Варвары Колычевой игумен распорядился построить несколько баркасов, которые стали курсировать от Соловков до Холмогор, а потом прибавил к ним еще несколько санных караванов, установив прямое сообщение с Первопрестольной. Теперь оставалось лишь найти, чем торговать с остальной страной, чтобы завоз сухарей и солонины на зиму перестал быть неразрешимой проблемой.

Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь

Соловецкие острова были начисто лишены плодородного слоя почвы, на котором не росло ничего, кроме мха и хвойных деревьев. Зато вокруг водилась самая разнообразная рыба, да и в избытке было невероятно соленой морской воды (а в средние века соль заменяла русским людям и холодильник, и лед, и консервы. Как бы бедно ни жили люди, но мешочек с солью имелся в любом доме).

Неслучайно первым шагом святителя Филиппа на пути «перестройки» стал соляной промысел. Хотя Соловки и находились на самом краю Руси, но государственная бюрократия уже тогда была невероятно сильна, так что на открытие даже самой малой солеварни требовалось отдельное специальное разрешение царя. А давалось оно крайне неохотно: царь Иван Грозный полагал, что, чем богаче будут окраины его государства, тем скорее захотят они отделиться. В такой ситуации хозяйственному игумену не оставалось ничего другого, как напомнить царю о себе в письме, а заодно попросить у молодого государя помощи для монастыря.

Оказалось, что царь не только не забыл, но и сохранил к своему первому учителю, как тогда говорили, полное благоволение. Когда через четыре месяца пришел царский ответ, то, помимо икон и церковной утвари, в подарок Соловецкому монастырю Иван IV послал еще и две грамоты. Согласно первой соловецким монахам позволялось беспошлинно варить до десяти тысячи пудов морской соли ежегодно. По второй им дозволялось вылавливать и там же на Соловках обрабатывать до десяти тысяч пудов рыбы (по подсчетам современных историков, льготы, которыми царь одарил своего бывшего учителя, по сегодняшним ценам потянули бы на миллиард рублей). А вскоре пришло и личное приглашения государя игумену Филиппу посетить его в Кремле, чтобы благословить на успешное правление. От такого приглашения в нашем как самодержавном, так и демократическом государстве не принято отказываться, и игумену Филиппу не оставалось ничего другого, как отправиться в Москву на встречу с бывшим воспитанником.

Из той первой поездки в 1551 году игумен вернулся полным надежд и с новыми подарками от царственного благодетеля, тогда еще совсем не Грозного (тут самое время заметить, что историки разделяют царствование царя Ивана IV на два этапа: c 1547 по 1560 гг., когда он, действительно, был прогрессивным успешным и совсем негрозным, и с 1560 по 1584 гг., когда после неожиданной смерти любимой жены Анастасии царь стал постепенно сходить с ума со всеми вытекающими для русского народа последствиями).

В свое время страшный пожар перед появлением Федора Колычева на Соловках показал всю ненадежность деревянных построек, которые легко воспламенялись, особенно в лютую зиму. Поэтому, пополнив монастырскую казну, Филипп решил начать ставить каменные строения, за что ему и по сей день благодарны потомки. В двух верстах за Святым озером монахи обнаружили огромное месторождение глины, на основе которого был возведен заводик по производству большемерного кирпича по проекту самого святителя. Его кирпич, вскоре признанный лучшим по качеству на Руси и прозванный «филипповским», стал еще одной весьма доходной статьей монастырского экспорта.

Игумен Филипп, который уже тогда разменял шестой десяток, обошел весь большой остров и собственноручно указал места для возведения будущего монастыря и вспомогательных сооружений с таким расчетом, чтобы они не навредили лесным угодьям и живой природе Соловков. После чего бывший военный инженер нарисовал карту с местами для будущих дорог от побережья к монастырским стенам. И всё это он делал, имея под рукой не больше полутысячи помощников: монахов, послушников и тех, кого сегодня называют «трудниками».

Начав с постройки трапезной и келий с нормальными кроватями для каждого брата, игумен Филипп затем переключился на строительство храмов. К тому времени благодаря царским преференциям казна монастыря была столь огромна, что позволила ему выписать для строительства Успенской церкви лучших мастеров из Новгорода и Москвы. Хозяйственному соловецкому игумену также удалось раз и навсегда решить проблему питьевой воды, создав сеть каналов и обеспечив доставку чистейшей влаги как в монастырь, так и для работы своего главного детища – самой большой на Севере мельницы. Игумен Филипп создал не только сеть каналов, соединившую 55 местных озер и водопровод, но и совсем уникальное сооружение для середины XVI века – теплицу, где монахи с Божией помощью стали выращивать диковинные для тех мест дыни и арбузы.

Предприимчивый игумен не собирался ограничиваться только Соловками. В планах у него было строительства порта, который вместе с монастырем создал бы первый оборонительный пояс от возможного вторжения врагов – шведов и подозрительно активных английских еретиков. Если бы планы настоятеля монастыря удались, то Соловки задолго до Петербурга стали бы новыми воротами России в Европу. Увы, в самый разгар работы из столицы пришло новое послание от царя, у которого уже начались проблемы в душевной сфере. Иван IV cтал внушать всем окружающим такой ужас, что даже митрополит Афанасий сбежал от него и его опричников в один из дальних монастырей, где до конца своих дней притворялся глухонемым и писал фрески.

Так как кровожадность в Иване Грозном переплеталась с богобоязненностью, то, погоревав немного, царь призвал в митрополиты своего первого учителя. Чуя беду, бывший боярин Колычев, а ныне игумен Соловецкого монастыря Филипп отнекивался от такого царского «подарка», как мог. Но царь умел убеждать: он начал шантажировать святого мужа единственным прямым родственником – племянником Иваном Колычевым. Этого игумен вытерпеть не мог и согласился покинуть свою обитель.

Перед отъездом в дальнюю дорогу святитель Филипп собрал некоторых членов монашеской братии и передал им полные чертежи монастырских стен, а также оставил им планы новых преобразований и карты прибрежных земель. Под конец он дал соловецким монахам тайное благословение: в случае, если его дела в Москве пойдут плохо, монахам надлежало официально отречься от своего бывшего игумена и осудить его «произвол» самыми последними словами. Таким способом святитель Филипп надеялся вывести обитель из-под мести царя.

На что рассчитывал опытный воин и хозяйственник, принимая в Москве митрополичий посох, нам понять непросто. Требовать от царя Ивана Грозного остановить кровавые расправы и упразднить опричнину мог только очень наивный человек. Или тот, кто, понимая всё, твердо решил взойти на свою Голгофу.

Митрополит Филипп обличает Ивана Грозного (картина Якова Турлыгина)	Последние минуты митрополита Филиппа (Митрополит Филипп и Малюта Скуратов) (картина Николая Неверова)

Святого праведника, говорившего всю правду в лицо, безумный государь смог вытерпеть рядом с собой только два года. Потом лишенного сана митрополита Московского и всея Руси отправили в Отроч Успенский монастырь в Твери, где 23 декабря 1569 года его задушил специально посланный царем Малюта Скуратов. Когда до Соловков докатилась весть о низложении митрополита Филиппа, монахи, как и было оговорено заранее, отправили царю Ивану IV письмо с осуждением и всяческим поношением «Филиппки, сынка Колычева». Послание монахов так понравилось царю, что он приказал отменить готовившуюся экспедицию опричников на Соловки во главе со своим любимцем Малютой, после которой на месте обители наверняка остались бы горькое пепелище и гора трупов.

Так благодаря мудрости святителя Филипа Соловецкий монастырь был спасен.