Пасха на Святой Горе Афон 150 лет назад
История Российской Империи – это не просто собрание последовательно происходивших событий. Как человеческое тело оживляется духом, так и повседневная жизнь нашей страны поддерживалась Божиим Промыслом, действиями Которого полна наша история. Православие на Руси собрало нашу нацию в единое целое и дало мощный толчок ее развитию. Христос был центром жизни, Целью существования для каждого глубоко верующего человека. И это не просто слова. Разве мог бы теплохладный христианин пройти несколько тысяч километров пешком для того, чтобы поклониться Гробу Господню? А для русского человека такое паломничество вовсе не было чем-то из ряда вон выходящим. Путешествовали наши предки и на Святую Гору Афон. Свидетельство об одной яркой пасхальной традиции святогорцев позапрошлого века сохранили воспоминания русского паломника, известного писателя и философа XIX века Константина Леонтьева.
У нас, в России, вечерня первого дня Пасхи проходит для большинства едва замеченной; на Востоке, напротив того, на нее собирается столько же народа, сколько и на самую заутреню, иногда еще и более, потому что за этой службой, не слишком продолжительной и совершающейся в очень удобное время дня, происходит нечто крайне любопытное, нечто такое, что может привлечь из одного любопытства и вовсе не богомольного человека: это – чтение Евангелия на разных языках.
Известно, что на эту вечерню положено читать то Евангелие от Иоанна, в котором повествуется о втором явлении воскресшего Спасителя всем собравшимся ученикам, за исключением апостола Фомы, который, вернувшись потом, впал в сомнение и сказал, что не поверит до тех пор, пока не вложит пальцев своих в раны Христа.
Вот почему на Востоке вошло в народный обычай называть эту службу «Второе воскресение» (то есть Второе явление). На каких языках должно читать Евангелие, конечно, не определено и не должно быть определяемо. Читать можно на всех – и на знакомых большинству, и на незнакомых. И то и другое производит сильное впечатление. На языке понятном приятно следить за мыслью уже хорошо знакомой по родному языку; наречие непонятное поражает иначе – как нечто полутаинственное и странное. Читают на тех языках, на которых в данной местности есть возможность читать: на греческом, конечно, прежде всего, на славянском, на турецком, армянском, албанском, иногда и на арабском или латинском. На французском или итальянском очень редко. Оба эти языка очень распространены в торговом классе, преобладающем в светской среде христиан; но между духовными лицами мало можно встретить людей, хорошо говорящих или читающих правильно на этих «живых» языках Запада.
И вот раздается возглас диакона:
«И о сподобитися нам слышания Святаго Евангелия Господа Бога молим!»
И дальше:
– От Иоанна Святаго Евангелия чтение!
– Вонмем! (Просхомен!) – отвечает ему по-гречески русский архимандрит Макарий.
Это первое Евангелие по-гречески читает, сидя по немощи у Царских врат, сам стодесятилетний игумен Герасим (бывший священником еще во времена Екатерины Великой).
«Усие опсиас, ти имера экини ти миа тон Савватон»... и т. д. «Ильфэн о Иисус кэ эсти ис то месон, кэ леги автис: Эрши имин! (мир вам!)» И дальше о возвращении неверующего апостола Фомы.
Едва только кончил древний старец чтение, как внезапно раздался громкий, потрясающий звон колоколов, и в то же мгновение на дворе началась веселая пальба из ружей. Палят во славу Божию монастырские стражники. Потом на минуту все стихает; ни звона, ни пальбы, ни возгласов, ни пения... Все молчит мгновенно... И среди этого внезапного замирания всех звуков раздается в самой церкви, где-то в глубине ее, какой-то странный, нигде мною не слыханный и чрезвычайно приятный, особенно переливающийся звон... Что-то металлическое и вместе с тем что-то подобное музыкально падающим очень крупным каплям... Это греки ударяют ритмически какими-то шариками на длинных ручках по медным кругам.
И опять тишина и ожидание.
И опять возглас по-славянски...
– И о сподобитися нам... От Иоанна Святаго Евангелия чтение!
– Вонмем...
Архимандрит Макарий читает по-славянски.
– Сущу же позде в день той, во едину от суббот, и дверем затворенным, идеже бяху ученицы его собрани, страха ради иудейска, прииде Иисус и ста посреде, и глагола им: «мир вам!»… О. Макарий кончил... Апостол Фома сказал, что «не будет верить, пока не вложит руки в ребра Его». Воскликнули певчие: «Докса си, о Феос имоп, докса си...»
И снова торжественный звон, и опять пальба... И опять тишина на мгновение, и снова переливы металлических капель, ниспадающих на металл...
Теперь что будет? Вонмем! Какие это звуки?
– «Юрта гюнлериш бир инда актам вактинти ее саидлер». И дальше: «Ве анлере дэти»: «Селам сизе» (мир вам)! Это турецкое Евангелие. Восточные христиане его слушают с удовольствием. Они привыкли к турецкому языку; они, по правде говоря, даже любят его. В Малой Азии есть до сих пор много греков, не знающих по-гречески. В их церквах вся служба совершается по-турецки.
После нового звона, новой пальбы, новых ударов милого шарика и новых возгласов из другой стороны храма послышалось нечто очень знакомое, но с непривычки для нас гораздо более странное, чем Евангельская речь на языке пашей, языке и наивном, и суровом. Повеяло Римом…
И над всем этим – круговая тихорадостная, не престающая пляска бесчисленных огней в темной высоте... Нет, это в самом деле «праздник из праздников и торжество из торжеств!..»
Газета «Даниловцы» № 44
РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!
