Детские искушения. Беседы с дочерью
В семье Галины Владимировны – непростая ситуация. Старенькая мама тяжко больна душой. Врачи называют это шизофренией, православные считают бесоодержимостью. Успокоительные и специальные лекарства не помогают совсем. Подозрительность, внезапная беспричинная агрессия, безудержное хвастовство, бесконечная ложь старого человека измотали всю семью, но особенно тяжко 11-летней Оле. Что здесь предпринять? Отдать мать в дом престарелых или в психиатрическую больницу? При всей тяжести положения Галина Владимировна не могла пойти на это – при таком вздорном характере мать там бы просто прибили товарищи по несчастью… Взяв на себя крест терпеть выходки больной мамы, оставалось молитвами и беседами с дочерью пытаться преодолеть негативные последствия, извлекать из всего христианские уроки. Хотя делать это было ой как непросто…
БАБУШКИНЫ УРОКИ
Прибежав из школы, Оля направилась на кухню. Там у окна сидела бабушка и недобрым взглядом смотрела на внучку.
– Привет, бабуль! – бросила Оля и потянулась к вазе с яблоками, стоявшей на подоконнике.
Бабушка схватила клюку, с которой никогда не расставалась, и со всего размаха ударила Олю по рукам:
– Ты меня ударить хотела, ты – подлая!
– Ты что, бабушка?! – Олины глаза округлились от изумления и обиды. – Я только яблоко взять хотела…
Бабушка окончательно рассвирепела:
– Убирайся от меня! Ты меня ненавидишь!!! Ах ты, с… Помоги, Галя! Галя!!! Она на меня опять напала!
И хотя Оле десятки, сотни раз было объяснено, что именно происходит с бабушкой и как себя с ней вести, детская психика не выдерживает. Тут и взрослому впору руки опустить. Оля нередко срывается, язвит, задает бабушке ехидные вопросы, случается – и высмеивает ее. Короче, провоцирует на агрессию, хотя сама потом от этого страдает.
– Ольгуша, я понимаю, девочка, как тебе тяжело. Но сдерживайся, умоляю тебя… Ты умная девочка, подумай – может быть, эта тяжелая ситуация с бабушкой – милость Божия для нас?
– Как это???
– Да-да, это уроки для нас. Бабушкины уроки. И от того, как ты их пройдешь, многое будет зависеть в твоих отношениях с самыми разными людьми, с которыми придется столкнуться в жизни. Представь: попадется начальник бешеный или даже бесноватый. Или ты думаешь, такого не может случиться в наше время?
– Да уж насмотрелась я на таких по телеку, – усмехнулась Оля.
– Да, несчастные люди, – вздохнула мать, – и ты будешь либо усиливать их злобу своим немирным состоянием или ответной агрессией, либо умягчать – своей добротой пробуждать в них добрые порывы. Ты же видишь, что бабушка бывает иногда сама собой – тогда в ней проявляется мягкость, ласковость. Вспоминай эти минуты и понимай, какая именно бабушка – настоящая.
– Так она ж почти никогда не бывает настоящей!
– Но ты можешь помочь ей вспомнить об этом. Обидеться, разозлиться, посмеяться – кажется, проще всего, но потом так тяжело бывает!.. Мне иногда кажется, что какой-то бесенок учит тебя получать дурное удовольствие от ругани с бабушкой. Меня просто пугает, что твое состояние в эти минуты становится похожим на бабушкино.
– Так я ж ее внучка! Это у меня наследственное, – засмеялась Оля.
– И ты собираешься смириться с этим?!
– А что я могу поделать? Я не виновата! – казалось, Оля кокетничает своими грехами. – Это же от бабушки.
Мама оторопела, хотела сказать что-то резкое, но, вспомнив батюшкино наставление, сдержалась. Только произнесла устало:
– Ну вот, тебя опять понесло. Давай поговорим, когда ты придешь в нормальное состояние.
– Да, ладно, мама, я просто прикалывалась. Ну что ты злишься?.. Ну, прости! Давай поговорим еще…
– Детка, попробуй сама хоть иногда контролировать каждый свой шаг, каждую свою мысль. Это непросто, тем более что ты еще ребенок, но можно ведь попытаться. К тому же и я, и папа рядом, и у батюшки можно спросить. Мне особенно тяжело говорить с тобой о поведении бабушки, потому что она – моя мать, старый человек. Но я не могу сделать вид, что ничего не происходит и промолчать, когда бабушка своей ужасной привычкой ко лжи фактически учит тебя так легко относиться к этому греху, отец у которого ты сама знаешь кто.
– Да уж знаю – дьявол. А бабушка – просто врушка! – засмеялась Оля.
– Ольгуша, неужели тебе нравится употреблять такие осуждающие слова-ярлыки? Представь – ты вчера поленилась вовремя сделать уроки, а я бы тебя пригвоздила словом «лентяйка». Тебе бы это понравилось?
– Нет, конечно.
– Ты не думала, что «простое» осуждение – это «приговор» человеку, осуждение его на погибель? Ты разве хочешь, чтобы бабушка погибла?
– Зачем мне этого хотеть?
– Я тоже так думаю. А ты, услышав неправду от бабушки, постарайся подумать: спаси ее, Господи, и мне помоги никогда не лгать. Меня очень беспокоит, что ты сама начинаешь заражаться этим скверным грехом. Мне невыносимо слышать, когда ты обманываешь. Ты думаешь, бабушка всегда была такой, как сейчас? Она тоже начинала с мелкой детской лжи.
– Ну, не такой уж и мелкой. Она все время хвастается мне, как обманывала свою сестру, предлагала тайком поесть меда, который привез тятя из города, а вместо меда подсовывала лошадиный навоз, а потом смеялась над сестрой: «Кобылий мед! Кобылий мед!»
– Ты считаешь это нормальным?
– Ну, нет… Но… Смешно же!
Галина Владимировна молча посмотрела в глаза Оле. Та смутилась. Она прекрасно понимала, что такое плохо, но словно дразнила мать.
– Олечка! Самое страшное, что бабушка не считает ложь за грех. Но не будем ее судить за это. У нас есть батюшка, и я постараюсь, как смогу, помочь своей матери… Ты думаешь, для чего Господь дал ей такие долгие годы жизни, тогда как почти все ее сверстники умерли?
– Да знаю я – чтобы она покаялась! А если она не хочет каяться? Так что же – Бог оставит ее жить вечно вместе с нами и мучить нас?
– Мне очень больно, Олечка, что мы с папой не можем защитить тебя от лжи, от скверны, которую говорит родная бабушка. Но мы – с тобой. И Бог тебя защищает. Ты начинаешь многое понимать, и главное – не принимать всего недоброго. Таким образом, ты закаляешься для жизни в мире, где зла становится все больше и больше. Многие, даже хорошие люди, становятся более злыми, ожесточенными. Дьявол нападает сейчас особенно люто – ты и по себе это знаешь, когда не можешь удержаться, например, от обличений бабушки, говоришь ей «врушка!», «бессовестная!» и другие обидные слова.
– Но ведь это правда! Разве это неправда?!
– Правда – в том смысле, что бабушка, делая что-то дурное у нас на глазах, прямо в глаза обманывает (мол, я этого не делала), говорит всякие непристойные слова, которые вкладывают ей бесы. Но ведь слово «бессовестная» – это же приговор: у человека нет совести! А так не бывает. Подумай: если человеку, который впервые переступил порог храма, потому что ему плохо стало жить без Бога, сказать всю правду о последствиях его грехов, то он может не захотеть жить от ужаса. Я знала одного экстрасенса, который пришел в храм от отчаяния – у него произошли страшные несчастья в семье. И если бы священник после его признания в занятиях оккультизмом сказал бы ему такие, скажем, слова: «Ты своим обращением к бесовским силам свел отца в могилу, из-за тебя убит твой сын, а жена заболела неизлечимой болезнью»? Это было бы бесовское обличение. Человек от отчаяния мог бы руки на себя наложить. А Господь, который любит каждого грешника, прикасается к ранам нежно, чтобы, изменив свою жизнь, человек сам увидел следствия своих грехов и начал бы оплакивать их. Ты понимаешь?
– Понимать-то понимаю. Да только не получается у меня так.
– А ты думаешь, у меня всегда получается? И никогда не получится, если надеяться на свои силы. Таких сил у нас просто нет. А если стараться не осуждать других и просить у Бога помощи – совсем краткими молитвами, прежде чем сказать или сделать что-то? Просить: Господи, благослови!
– Я знаю, знаю! – оживилась Оля. – В сочельник, перед тем, как нам идти на ночную службу, я рассердилась на тебя за то, что ты запретила мне есть конфеты в этот день. Они же постные, думала я, мама все равно не увидит, как я съем парочку конфет. Я развернула конфету и сказала: «Господи, благослови!» Потом подумала, и мне почему-то расхотелось ее съесть. Я завернула ее и положила обратно.
– Деточка! – мама обняла Олю. – Я рада, что ты взрослеешь и начинаешь быть хозяйкой своих желаний. И это не мелочь, как может показаться. Из этих мелочей вырастают наши большие грехи или же мы избавляемся от них. Знаешь, у меня лет десять назад, когда я только начала понимать, что такое – не осуждать, был удивительный случай. Я пыталась помочь одной многодетной семье, которая очень бедствовала – им даже спать было не на чем. И мы договорились с администрацией города, что им бесплатно сделают двухъярусные кровати. Но время шло, а помощи так и не было. Тогда я пошла в администрацию и попала как раз на заседание комиссии по социальной защите. Я спросила, как обстоят дела с мебелью для семьи Кораблевых. Заместитель главы администрации – Нина Васильевна – довольно резко мне ответила, что у них не одна такая семья и нечего, мол, на комиссию давить. Поняв, что они обещали лишь для того, чтобы отговориться, я тоже довольно резко сказала: если они не могут помочь, то пусть так и скажут, а не водят людей за нос. «Так вы хотите сказать, что только вы одна такая милосердная, а мы здесь все – бездушные люди?! Вы много на себя берете! По какому праву вы пришли обвинять нас?!» – в гневе воскликнула Нина Васильевна.
– Мама, так они ж на самом деле повели себя бездушно, ты правду сказала, – вставила Оля.
– Правду-то правду… И я могла сказать то же самое, что ты сейчас. И какая бы польза была от такой «правды»? Получила бы полный отказ, и могла сколько угодно возмущаться бездушием чиновников, осуждать их, считая себя «правой»… Но дело в том, что в этой ситуации была и моя вина.
– Не понимаю – какая? – удивилась Оля.
– Я заранее настроила себя на осуждение, пришла недовольная их волокитой. Но, к счастью, в тот момент я получила подсказку от Бога. Мне вдруг вспомнилось, что писал о таких случаях схиигумен Савва. И я совершенно искренне сказала этим людям: «Простите меня Христа ради, я была не права, обвиняя вас, у вас действительно так много нуждающихся, я постараюсь сама что-то еще придумать для этой семьи». То, что произошло дальше, поразило меня до глубины души. «Да, что вы, что вы, неужели мы не хотим помочь! – воскликнула вдруг Нина Васильевна, – Вы нас простите, что так затянули это дело. Семья Кораблевых, действительно, очень нуждается, мы сейчас же что-то придумаем». Лица членов комиссии изменились, засияли улыбками, передо мной сидели совершенно другие люди, и даже бывший секретарь горкома партии, известная своими антипатиями к верующим, неожиданно для всех проявила максимум доброжелательности и предложила привлечь к помощи известного в городе предпринимателя… Через неделю новая мебель стояла в квартире Кораблевых… Меня тогда поразило: какая это великая сила – даже крошечное смирение.
– Мама, а я не поняла, ты на самом деле искренне просила у них прошения? Ведь они тебя оскорбили?
– В том-то и дело, Оленька, что я просила прошения совершенно искренне, иначе они бы почувствовали фальшь. Я благодарна Богу, что Он мне открыл в том момент, насколько этим людям были обидны мои упреки. И я ведь действительно огульно осудила их в своем сердце, совершенно не зная, что у них на душе. Если идти по этому пути, добиваться чего-то своими усилиями, без Бога, то легко встать на путь «правдоискателя», который вечно всем недоволен, вечно брюзжит, во всем видит дурное и, в конце концов, начинает ненавидеть весь мир, который не соответствует его «правде». А ты не замечала, что своим недовольством, брюзжанием бываешь иногда похожа на таких правдоискателей?
– А что мне делать, если бывают минуты, когда всё кажется таким скверным?
– Это настроение уныния, которое нагоняет лукавый. Разве оно нормально для человека? Если помолиться в этот миг хотя бы кратко, то скоро и следа не останется от скверного настроения, и ты увидишь, что даже причин никаких для него не было… Оленька, ты сама начинаешь понимать, что у тебя характер не самый легкий для окружающих. Тебе будет легче, будешь стараться видеть в людях не дурное, а доброе. Нет безгрешных, но от тебя будет зависеть, получишь ты в ответ на свои слова добро или же разбудишь волков, тигров и других представителей мира животных, которые превратят вашу совместную жизнь в цепь скандалов…
– Да я хочу изменить себя, да не знаю – как. Не получается у меня. Не могу ничего сделать со своим характером!
– Но ты уже стараешься – а это просто замечательно. Старайся, солнышко. А я помолюсь за тебя, – обняла мама Олю.
