«Вернусь и возложу цветы на могилы тех, кто здесь погиб». Разговоры о войне
Елена Кучеренко
– Из тех четверых живым вернулся один – тот, кто записывал. И это очень показательный пример. А иногда пока у кого-то на глазах его товарищ «не вытечет», он так и будет тут стоять – смеяться на занятиях...
Чума... Командир медицинского подразделения. Он рассказывает о себе, о своей работе, о занятиях по тактической медицине, о которых, говоря о войне, многие даже не думают.
– Все хотят говорить и слушать о каких-то подвигах на передовой. Но есть же вот эта невидимая, но очень важная составляющая войны, – рассуждает в разговоре с ним Режиссер. Он прислал очередные аудиозаписи с нашими бойцами.
* * *
Чума – старший лейтенант медицинской службы. По первому образованию – фельдшер. Дальше отслужил срочную службу, потом – службу по контракту. А затем поступил в военную медицинскую академию.
Говорит, что медицина его привлекала всегда.
– Моя бабушка – капитан медицинской службы, – рассказывает Чума. – И я хотел в медицинский. Начал со среднего специального. А когда попал в армию, понял, что здесь есть сочетание очень гуманной профессии и очень мужской. И имел честь отучиться в таком великом, не побоюсь этого слова, заведении, как Военно-медицинская академия. После окончания по распределению попал в Пятнадцатую бригаду – командиром санэпидвзвода. И оказался на СВО.
По словам Чумы, теория, то, чему учились, отличается от их сегодняшней практики. Но это все военные врачи, проходящие службу в зоне СВО, говорят. То же бинтование. Одно дело – как должно быть, другое – как получается в тех условиях, когда все вокруг летает.
– Но есть моменты оказания помощи, которые постоянны всегда и везде, – говорит он. – Время наложения жгута, например. Это неизменно. А уже на поле боя неважно, как ты будешь мотать – сверху, снизу. Главное – остановить кровотечение. Когда мы были на сватовском направлении, моя основная задача как раз заключалась в проведении занятий по тактической медицине, и я эти неизменные моменты четко проговаривал. А дальше... У кого-то руки длинные, кто-то полный, кто-то маленький. Делайте, как вам удобнее, пробуйте, отрабатывайте свои действия, доводя их до автоматизма. И тогда хоть вверх ногами ты будешь висеть, но помощь окажешь и кровотечение остановишь. И спасешь человека. Я с санитаров «не слазил» на занятиях: «Вашим товарищам будет легче идти в бой, если они будут знать, что им помогут, их перевяжут»... А иногда и самим медикам нужна бывает помощь. Моральная. Потому, что человек, например, боится, что жгут не наложит. Подойдешь, по плечу похлопаешь, разговоришь его, и ему уже легче. «Ну чего ты боишься, давай попробуем вместе».
* * *
Эти моменты оказания первой медицинской помощи должны знать не только медики, но и каждый боец – от рядового до командира.
– От того, как ты относишься к занятиям по тактической медицине часто напрямую зависит твоя жизнь. И жизнь твоих товарищей, – говорит Чума. И рассказывает историю, с которой я и начала статью – как отправились воевать четыре добровольца, четыре земляка. И перед отправкой жили в медицинской роте.
– Я свои дела закончил и говорю им: «Мужики, давайте я вам расскажу, как жгут накладывается, как промедол вводится. «Да, давай, конечно», – отвечает один. Трое просто слушали, а этот записывал в блокнот. Я его записей не видел, но я знаю точно, что он пометки делал. Из зоны СВО живым из них вернулся один. Тот, кто записывал. Он пришел потом к медроте, нашел меня и сказал: «Спасибо тебе!»
– Ты как-то говорил, что из всех, с кем приходилось здесь работать, самые дисциплинированные – это бывшие заключенные. Расскажи о них. Что они из себя представляют как бойцы? – спрашивает Режиссер.
– Это самые заинтересованные в том, чтобы выжить, люди. Я занимался с ними с первого дня. Сначала они были такие серые, настороженные. Но что сразу бросилось в глаза – они беспрекословно все выполняли. Ты ему говоришь: «Делай!» Он делает. Всё! Например, когда накладывали жгуты. Это на самом деле больно. Но пока ты каждого не проверишь, пока ты не дашь команду: «снимай!», они так и будут все лежать и терпеть. Подчинение беспрекословное! Слушают, задают вопросы, очень заинтересованные в том, чтобы оказать себе помощь, люди, чтобы не пропасть.
– То есть, мобилизованные и контрактники не все внимательно слушают?
– Контрактники все слушают внимательно! Мобилизованные?.. Вначале они, конечно, слушали так: «Ну со мной этого точно не будет». Такова психология человека. Но всё изменилось, когда они начали видеть ребят после ранений, которые находятся на восстановлении, например. Пока ты не увидишь своими глазами, думаешь, что с тобой этого не случится.
* * *
Командир медподразделения еще немного рассказывает о «скрытой» от глаз стороне войны. Например, о том, что всем вновь прибывшим бойцам проводят вакцинацию. Честно говоря, это сначала вызвало у меня улыбку. Как в том «околоковидном» фильме: «Эй, выходите на бой... Мы все тут в масках и перчатках». Но потом в ходе беседы Режиссера с Чумой выяснилось, что в прошлом основные потери армий были от антисанитарии и инфекционных болезней. Сейчас все кардинально изменилось в лучшую сторону.
– Постоянно ведется мониторинг, – объясняет Чума (опять же – забавно, что об эпидобстановке говорит человек с таким позывным). – Никогда, например, не будут располагать тыловой район там, где есть захоронения животных или где непроверенные водоисточники. Искупается один, заболеет, может заразить целый батальон.
О таких вещах я вообще не думала, правда. А дальше он начинает вспоминать необычные случаи, с которыми сталкивался во время СВО, которые иначе, как чудо не воспринимаются даже видавшими виды и порой циничными медиками.
– Нам привезли артиллериста с огромнейшим осколком в спине. По всем законам он должен был пробить человека насквозь. Даже с учетом того, что раненый сам был здоровым мужиком. Килограмм 150 весил. Но получилось, что осколок ему просто воткнулся в спину. Не повредив ни позвоночник, ни мышцы, ничего. Мы занесли его в операционную, достали, остановили легкое кровотечение, перевязали и отправили на следующий пункт эвакуации. Но глядя на этот осколок, думаешь: «Ну не может такого быть». А человек жив.
Что еще… Когда была сделана операция на открытом сердце. Тоже удивительный случай. Уникальная операция в наших условиях. Показатель очень большого профессионализма анестезиологов, хирургов. Поборолись, и человек выжил. Был момент, когда пуля пробила бойцу каску в области лба и застряла в ней. Просто поцарапав ему лоб. Хотя должно было быть ранение, несовместимое с жизнью. А однажды пуля залетела бойцу под каску, прошла под ней по ободку и вышла. Чудо. Вообще, здесь нельзя без веры. Как говорится: «Нет атеистов в падающем самолете».
* * *
О вере говорит и другой герой записей Режиссера. С позывным Шаман.
– Вера, религия в жизни солдата играет очень важную роль. В трудные моменты ты всегда вспоминаешь родителей и Бога. Просишь помощи. Это все очень серьезно. И мусульмане, думаю, со мной согласятся. У меня есть иконка старенькая, бабушкина. Бабуля моя воевала, дошла с ней до Берлина. Молюсь перед ней. Пацанам даю подержать. Это уже реликвия. Вернусь, буду из поколения в поколение передавать. Сыну. Дай Бог, чтобы детей это все не коснулось.
Шаман – мобилизованный из Новосибирской области, награжден медалью «За храбрость».
– В 2022-м получил повестку. Недолго думая, сказал всем родственникам, что поеду. Ведь и дедушка, и бабушка, как я уже сказал, у меня воевали. Мама, сестра и племянница плакали. Отцу сказал, чтобы к военкомату их не подвозили, иначе очень тяжело было бы уезжать. Сейчас вроде все привыкли, хотя, конечно, переживают.
– Первые впечатления, когда за ленту зашли? – спрашивает Режиссер.
– Страх. Неизвестность. Что будет?.. Многие говорят, что к этому привыкают. Нет, я, наверное, к этому не привыкну никогда. И после первого боевого крещения – страх. Как сейчас помню, я потом минут сорок просто сидел, чистил картошку и все переосмысливал. Что дальше будет только сложнее. Морально к этому готовился. Пока все хорошо, даст Бог и дальше так будет.
– А что тогда произошло?
– Пацаны попросили что-то принести. Точно уже не помню, что. Я вышел из блиндажа, и метрах в пятнадцати отработал танк. Я услышал выстрел и сразу – прилёт. Помню, кто-то сзади крикнул: «Ложись!» Я упал в грязь, заполз в блиндаж. И где-то рядом пошли прилёты. Танк начал по лесополосе отрабатывать, взрывы. Долго не могли его остановить.
– Бой под Авдеевкой ты как можешь описать?
– Это страшно. Страшно, когда близкие твои на глазах уходят. Когда тащишь раненого и не дотаскиваешь.
Шаман говорит, что за эти полтора года он сильно изменился внутренне. И других людей начал лучше видеть.
– Видно – с кем можно пойти в бой, а с кем нельзя. Потенциальных беглецов видишь. Я это в глаза им говорю. Потом подхожу к пацанам, спрашиваю: «Как этот себя повел? Как тот?» – «В принципе, как ты и говорил, так оно все и получилось».
Они возвращаются к разговору о вере.
– Были ли случаи в твоей жизни, когда ты считаешь, что именно Бог тебя уберег?
– Что-то происходит, и ты понимаешь, что мог сейчас расстаться с жизнью. И каждый раз ты вспоминаешь Бога. Он с нами всегда. Каждый раз, когда куда-то иду по маршруту, читаю про себя молитву. И другим пацанам, которые приходят, говорю, чтобы даже не думали о смерти здесь. Об этом думать не надо. Нам всем надо к детям, к родителям, к женам, которые нас ждут, переживают. Нужно молиться, уворачиваться здесь от смерти. Потому что мы должны вернуться и лечь дома в теплые кровати. И я скоро вернусь к своим родным! Чем буду заниматься, еще не знаю. У меня высшее образование сорвалось перед СВО. Нескольких месяцев не хватило закончить. Дали академ. Доучиваться буду. Работу буду искать. И точно знаю, что возложу цветы к памятнику героям Великой Отечественной войны и на могилы тех, кто погиб здесь.
И Чума тоже пусть вернется. Его дома ждут отец с матерью, брат, любимая женщина. С которой они собираются пожениться...
РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!
