«Волонтеры даже не представляют, сколько людей они спасают!» Будни военного хирурга

Елена Кучеренко

Каждое время «зажигает свои звезды». Когда-то все мальчишки, наверное, мечтали быть гусарами. Как Давыдов или Кульнев. Великими полководцами, как Суворов или Кутузов. Потом – летчиками или космонавтами, как Гагарин. Знаменитыми морскими путешественниками. Дальше – новыми русскими, авторитетами...  А потом  все замечтали стать блогерами. Попробуй объясни нормальному гусару – кто это такие, он решит, что мы тут с ума посходили в своем двадцать первом веке. 

Еще недавно на слуху даже у меня были актеры, певцы, какие-то светские львицы и, прости, Господи, – львы. Они и считались многие годы «звездами». А слово «герой» вообще стало немодным и незаметно ушло из обихода. Разве что какие-нибудь киногерои фигурировали в информационном пространстве. 

Но два года назад все изменилось. По крайней мере – для меня. Зажглись новые звезды и появились, наконец, настоящие герои. Целый пласт, о котором я раньше даже не думала.

Самыми настоящими героями стали для меня военные врачи. Правда, они себя таковыми не считают. Говорят, что просто делают свою работу. Прочитают, не дай Бог, это и скажут, экзальтированная тетка пишет. 

Этих людей я впервые открыла, благодаря моему другу Михаилу, о котором я не раз уже писала. Он ездит на Донбасс с гуманитарной помощью. А теперь и друг Михаила с позывным Режиссер делится иногда со мной своими записями, которые делает в зоне СВО. На одной из них – разговор с командиром медицинской роты.

* * *

Врач-хирург. Позывной Док

Закончил Тверскую государственную академию, до СВО был заведующим хирургическим отделением больницы. В апреле 2022 года поехал с коллегами-врачами в волонтерскую миссию в Первомайск (ЛНР). 

– Тогда наши «музыканты» брали Попасную, – рассказывает он. – В течение двух с половиной месяцев шли тяжелые бои. И наша помощь рядом с первой линией была необходима. Там я получил свой первый опыт военно-полевой хирургии. Действительно неоценимый.  И хотя на момент начала СВО я уже имел двадцатилетний хирургический стаж, но мой военный медицинский опыт кардинально отличается от всего, что было до его приобретения. Дальше в июле мы поехали в Сватово также оказывать медицинскую помощь. А в сентябре была объявлена мобилизация, и меня призвали. По статусу я был командиром медроты. Сейчас им и остаюсь. 

Сначала в составе Тверского полка  Док служил на границе Белгородской области. Потом они зашли за линию и начали выполнять разные боевые задачи на Донбассе. А сейчас Док находится в составе легендарной «Пятнашки». 

Режиссер спрашивает Дока о характере ранений – тогда, в начале СВО и сейчас. Отличаются они чем-либо или нет.

– Нет, ничем не отличаются. Девяносто процентов случаев – минно-взрывные травмы. То есть осколочные ранения. Различными средствами – минами, снарядами, дронами... Пулевые ранения очень редки.
– А характер боевых действий в начале СВО и сейчас изменился? На примере вашей врачебной практики.
– Да, конечно. В 22-м году не было столько техники и оснащения. Сейчас накал боевых действий намного сильнее. Когда идет штурм какого-то города или поселка, то бой сопоставим с прежними. То есть – городской бой остался таким же, как и в начале, а на линии протяженности, конечно, все другое.  

* * *

Док рассказывает о случаях в его военно-врачебной практике, которые ему больше всего запомнились. 

Например, была у него в зоне СВО открытая операция на сердце. В тот день к ним в экстренном порядке привезли бойца с ранением грудной полости. Были диагностированы возможные повреждения сердца и легких.

– Давление падало, боец был практически в агональном состоянии, и мы приняли решение выполнить торакотомию (хирургическая операция, заключающаяся во вскрытии грудной полости через грудную стенку для обследования содержимого грудной полости или выполнения хирургического вмешательства – примеч. Ред.). Все, что мы могли технически, мы сделали. Парень, слава Богу, остался жив. Это было в больнице города Сватово. Там у нас была возможность проводить операции практически любой сложности. И были очень значимые. Хотя на нашем этапе мы, конечно, не должны этого делать, но, если я вижу, что человек умирает у меня на столе, я должен попытаться его спасти. Так что, да, торакотомия, лапаротомия с остановкой сложных внутриполостных кровотечений – все это мы проходили. Есть всякие памятные «штучки» – удаленные из различных частей тела, пули, осколки.

В разговоре с Доком Режиссер вспоминает случай, когда наши штурмовики взяли украинских пленных, и среди них оказался медицинский работник. Как раз привозили наших раненых. И он вызвался помочь тяжелораненому бойцу. И тем самым сохранил ему жизнь. 

– В вашей практике такие случаи бывали? – спрашивает он Дока. – Помощи украинским пленным бойцам.
– Да, конечно. Начиная с 22 года у нас постоянный контакт с пленными с той стороны. Оказываем помощь, мы же люди. Нам, медикам, война вообще претит. И мы здесь, чтобы оказывать помощь всем, кто в ней нуждается.
– Как пленные бойцы ВСУ относятся к тому, что им оказывают помощь?
– С благодарностью. И никто «слава Украине!» не кричит. Это уж точно. И на моей практике все говорят по-русски.

Правда в последнее время, по словам Дока, среди пленных много иностранцев. Чернокожих, в частности. 

– Поэтому они не говорят ни на русском, ни на украинском. Но жить хотят все одинаково.

* * *

–Считается, что медики – народ циничный, ни во что не верят, – говорит Режиссер. – Но когда я в последнее время говорю с вашими  коллегами, оказывается, что все они  – люди верующие. На ваш взгляд, Божественное вмешательство в процессе врачевания присутствует?
– Сам я – человек верующий, и верю, что если мы будем нормально жить, что-то ценить, не грешить, то и ситуаций таких, как сейчас, не будет. Ну и в моей практике я столько уже увидел необъяснимых с точки зрения медицинской науки случаев...
– А можете что-то вспомнить?
– Практически постоянно к нам поступают бойцы с очень тяжелыми ранениями. Иногда удивляешься, что они вообще живы. Некоторые не чувствуют боли. Мы проводили сложные операции практически без анестезии. Просто потому, что не успевали. Приходилось так быстро все делать, что обезболивание из-за недостатка времени могло бы просто убить человека. Но все проходило так, как будто бы он под наркозом. Солдат не чувствовал в это время боли. Это необъяснимо... Много всего. А вообще я вижу, что те, кто меньше в своей жизни грешил (заметно по людям) тому здесь больше «везет». Они выживают чаще. 

Док говорит о татуировках.

– Парни «набивают» себе черепа, еще что-то. Есть ребята, которые с зоны. Осколки часто идут в места этих наколок. И бывают такие ожоги, что все эти не очень хорошие рисунки просто сгорают.
– После Великой Отечественной войны наша медицина обогатилась огромным количеством практического опыта. Как вы думаете, СВО принесет что-то новое в медицинскую науку?
– Да, конечно. В нашей военно-полевой медицине назрела необходимость перемен. Все те шаблоны, которые были в советской армии, немного устарели. Но это процесс нескорый и требующий огромных вложений. Нужно менять этапы эвакуации, помощи, более агрессивно подходить к лечению. Например, быстрое переливание крови бойцам. Это спасет многие жизни.

Док говорит о том, что именно из оказания первой медицинской помощи должен в обязательном порядке знать и уметь каждый солдат и офицер.

– Это три вещи. Первое – освобождение дыхательных путей. То есть –  устранение асфиксии любыми способами. Второе – остановка любого кровотечения. И третье – борьба с пневмотораксом (скоплением воздуха или газов в плевральной полости – примеч. Ред.). Это то, что должен знать любой рядовой боец. Более расширенную медицинскую помощь должны оказывать уже санинструктор и фельдшер, находящиеся на передовых позициях. То есть, капельницы, катетеры – этим всем уже медики призваны заниматься. А бойцы должны выполнять свои боевые задачи. И качественное выполнение этих задач уменьшает, в свою очередь, и потери, и раненых, и работу медиков. От тех, кто «на передке», зависят жизни всего подразделения. Если они погибнут, то и «трехсотым» никто не поможет.

– А вы встречаетесь с теми, кого спасли? Навещают ли они Вас? – спрашивает Режиссер.
– Сейчас у нас на это просто нет времени. Когда закончится СВО, тогда и будут встречи.
– Кому-то хотите передать привет?
– Я хотел бы поблагодарить всех, кто нам помогает гуманитарной помощью. Это очень важно! Волонтеры, все, кто что-то собирает, покупает, привозит, даже не представляют, сколько людей они спасают. Мы спасли намного меньше. Ну и всем, кто меня знает, огромный привет. И до скорой встречи.

РУКА ДАЮЩЕГО НЕ ОСКУДЕВАЕТ!