«Неудачник»

Мария Сараджишвили

Этот февральский день 1944 года начался как обычно. Пасмурно и ветрено соответственно сезону. Каждый из жителей двора с резными балкончиками был занят своим делом. Дети ушли в школу. Мужчин почти не было видно. Большинство на фронте. Война медленно ползла к концу.

В середине дня пришел однорукий почтальон, принес телеграмму.

Крикнул громко:

– Кто тут Кереселидзе?

Выглянула жена и приняла бланк с приклеенной ленточкой: «ВАШ БРАТ УМЕР ТЧК ПОХОРОНЕН В ЗЕДАЗЕНИ ТЧК».

Тут же набежали соседки.

– Что случилось?
– Неужели о. Евфимий скончался?
– Почему в Зедазени? Там ведь нет никого. Монастырь давно закрыт.

Вечером передали телеграмму его младшему брату. Тот долго смотрел на клочок бумаги. Потом сел и положил голову на скрещенные руки. Не хотел, чтобы кто-то видел его слезы.

Эстате, так  звали  брата до пострига, всегда многое значил для них, младших. Он рано, в пятнадцать лет, ушел из дома на заработки. Устроился  помощником повара в Кутаиси.

Дома радовались. Эстате уже на правильной дороге и в этой жизни не пропадет. Выходит, рано радовались. Вскоре Эстате переехал в Тифлис. Здесь он познакомился с Максимом Шарадзе, управляющим Ильи Чавчавадзе. Вроде тоже движение вперед. И знакомство полезное. Князь многим помогал выйти в люди.

Но занялись они с Шарадзе каким-то странным делом. Организовали «Бесплатную Божественную читальню», чтоб неграмотных учить чтению и всяким премудростям. Заработки там никакие. Пропадал там брат целыми днями, а семейные все думали, что, может, карьеру там сделает рядом с культурными людьми.

Потом приятную весточку получили.   В 1890 г. Эстате Кереселидзе и Шарадзе купили типографию и стали выпускать «Жития святых» и другую духовную литературу на грузинском.  Эстате освоил дело наборщика. Оно, конечно, дело хорошее, но  опять от денег далекое.

Братья редко виделись. А когда такое случалось, Эстате взахлеб рассказывал о планах и новых людях, которые входили в его жизнь: «Знаешь, приехал из "Ла Скала" Филимон Коридзе, и он научил нас нотам! Теперь наша  типография будет выпускать  сборники грузинских церковных песнопений. Это очень важно. Никто до нас этим не занимался. Я сам научился набирать ноты!»

Всё в этом мире быстротечно. Недолго Эстате радовался.

В 1910 г. скончался Максим Шарадзе. Эстате тяжело переживал потерю единомышленника. Тут еще посыпались новые искушения. У него стали требовать раздел типографского имущества, отобрали несколько готовых рукописных сборников, составленных с огромным  трудом. От нервного потрясения Эстате слег в постель. Состояние его здоровья усугубляли  типичные для наборщика слабые легкие.

Семья, конечно, помогала как могла. Выходили всё-таки Эстате.

Думали, брат займется чем-то другим. А он опять за свое: «Это, – говорил, – очень важно для Грузии. Если не я, то кто же. В нотах мало кто разбирается».

Эстате перевез рукописи и типографию в Кутаиси. Снова попытался печатать нотные сборники, но из-за неимения квартиры у него украли ящики с напечатанным тиражом.

«Неудачник, – думали родные. – На что тратит свою жизнь».

С большим трудом Эстате нашел несколько листков на Кутаисском базаре в мясном ряду.

Потом скончался Филимон Коридзе и оставил Эстате 30-летний труд всей своей жизни – рукописи древних церковных песнопений. Только Эстате мог знать настоящую цену этого сокровища. В то время ему было 47 лет. Он уже давно мечтал о монашестве и советовался со своим духовником св. Алексием (Шушанией).

В 1912 г. Эстате был принят послушником в Гелатский  монастырь, затем, 23 декабря, принял постриг в честь св. Евфимия  Святогорца. Через год его посвятили в иеродиаконы, потом, перед самой революцией, в священники. Несмотря на участие в ежедневных службах, он всё свое время посвящал приведению в порядок нотного наследия, оставшегося  от Филимона Коридзе.

Родные были на постриге и расценивали этот шаг положительно. Итак уже все поняли, что Эстате – человек «не от мира сего». Такому самое место в монахи идти за всех молиться. Что в Церкви свои теплые места имеются – ни для кого не секрет.

Потом еще приятный факт свершился, о чем давно все мечтали: в 1918 году автокефалию восстановили, своего Патриарха избрали.

Но не все мимолетные радости радостями остаются.

Несмотря на восстановление автокефалии, на Церковь обрушились гонения и унижения от демократического правительства. У Церкви отобрали земли и виноградники.

В это время о. Евфимий был избран экономом в Гелатском монастыре. Казалось бы, при деньгах человек. Опять движение вверх, к успеху, с точки зрения простого человека. Но «чем больше дано, тем больше спросится». И искушений – двойная порция.

В 1921 г. большевики арестовали о. Евфимия, но, не выискав никакой вины, через несколько месяцев отпустили.

Настали страшные 20-е годы.  Вошло в обиход новое – «красный террор». По всей Грузии громили церкви и расстреливали священников. А брату хоть бы хны. Несмотря ни на что, о. Евфимий почти не встает из-за стола – переписывает набело церковные песнопения.  

Даже братия выражает ему свое недовольство:

– День и ночь пишешь! Какая в этом польза? Зачем мучить себя без всякого вознаграждения?

О. Евфимий отвечал:

– Это бесценное древнее сокровище.  Я представляю себя золотых дел мастером и собирателем жемчужин.

В 1923 г. Гелатский монастырь был закрыт. О. Евфимий успел  спрятать 40 сборников в Кутаиси в одной надежной семье.  У брата не рискнул. Его бы первого пришли обыскивать.

Младший брат жалел старшего:

– Неудачно как у него жизнь сложилась. Всегда жил ради чего-то, руками неосязаемого. Работал на износ, а денег не имел.

Спросил как-то из интереса:

– Сколько всего тех самых нот?

И услышал цифру:

– 6000. В них вся моя жизнь.

Когда гонения ужесточились, решил перепрятать свой труд в Светицховели.

В 1929 г. о. Евфимия перевели в Зедазенский монастырь. Здесь он зарыл железные ящики, в которых хранилось 6000 нот.

В 30-е годы он иногда приходил в семью брата, жившего в Тбилиси, где по ночам тайно крестил желающих. Ночью молился.

Специальная комиссия из композиторов высоко оценила труд монаха. Ему назначили пенсию. Отдельную благодарность  о. Евфимий получил от Патриарха Каллистрата (Цинцадзе).

Братья виделись редко. Только и знали родные, что находится брат-монах в Зедазенском монастыре совсем один и часто болеет.

Итак время военное, тяжелое, а там, в горах, и вовсе всё вдвойне.

Пошел однажды настоятель архимандрит Михаил за провизией для братии, не успел вернуться до наступления комендантского часа и был застрелен. Немного позже еще одного молодого монаха арестовали по ложному обвинению, а старец Савва преставился (Царство Небесное!..). Так и остался отец Евфимий единственным монахом в монастыре. Еще хорошо, что его духовные чада – монахини из Самтавро – поднимаются и заботятся о нем, старике.

Теперь вот эта телеграмма...

Наверное, это они и послали эти скупые строчки, когда дошли до Мцхета.

Снегу много в горах намело в эту зиму. Не так легко до Зедазени добраться...

* * *

18 сентября 2003 года Священный Синод Грузинской Православной Церкви причислил игумена Евфимия (Кереселидзе) к лику святых. Синод постановил наименовать святого преподобный Евфимий Исповедник, подчеркивая его исповедание веры, а также ведущую роль в сохранении великого наследия грузинского богослужебного пения, и установил день памяти его 2 февраля по н. ст.