Совенок

Елена Есаулова

Колька встал затемно, по холодному полу пробежал в ванную, потом на кухню, поставил вариться два яйца – себе и бабке. Та храпела в маленькой комнате. Значит, вечером пила. Если не опохмелится утром – будет орать, а потом бить. Но на опохмелку он ей денег не даст – пенсию хорошо спрятал. Чтобы на еду хватило. За квартиру долг заплатил хоть. И циркуль купил на математику.

Когда-то баба Лида жила обычной жизнью: работала на заводе, растила дочку Таню, по вечерам пекла пирожки и вязала шарфики и варежки. Вышла на пенсию, отдала девочку замуж, дождалась внука, нянчилась с ним. А потом… «Жигули» на полной скорости врезались в людей, ждавших автобус на остановке. Среди них были Таня и ее муж Сергей. В кино собрались, а Колька с бабушкой сидел. После похорон Лидия крепилась, а потом начала топить боль утраты в вине. Поначалу пила по рюмочке, потом всё больше и больше… А потом трезвые дни стали редкими.

Позавтракав, Колька тщательно отгладил коротковатые брючки, натянул серую выношенную водолазку, пригладил челку перед зеркалом и бросил взгляд в зеркало, застегнул кнопки старой куртки и отправился на уроки. Выйдя из подъезда, сразу продрог. Пронзительный ноябрьский ветер дул, казалось, в самую душу. Колька пытался повторять таблицу умножения, но цифры рассыпались и никак не хотели укладываться в голове.

Перед самым входом в школу его схватила за рукав дама в шубе – председатель родительского комитета.

– Савин, бабушка когда в фонд класса сдаст? Вы пятый месяц в должниках. Передай, чтоб мне позвонила!

Колька молча вывернулся и прошмыгнул в здание. До звонка оставалось чуть-чуть – он надеялся, что сегодня ему повезет. Но нет. Жирный Кулек и долговязый Щепка уже поджидали у раздевалки. Они оттащили паренька в темный закуток возле лестницы, по пути сильно ткнув под дых. Колька согнулся пополам от боли.

– Ну че, Совенок, долг принес? – начал Кулек.

– Где я возьму-то? У бабки пенсия маленькая, а щас вообще кончилась…

Сутулый Щепка обнял его за ухо и прошипел в ухо: «Ты пойми, чувак, нас не волнует, где денег возьмешь. Хочешь жить – плати. Укради, попроси, займи. В твоих же интересах. Отдашь – никто тебя не тронет. Не отдашь – сам виноват».

– Ощепкин и Кульков, что там за возня у вас? А ну, живо сюда! – раздался грозный окрик физрука из конца коридора. Старшеклассники бросили Кольку и спешно двинулись к учителю.

Коля быстро подобрал портфель и бегом побежал на урок, чуть не сбив с ног входящую в класс учительницу.

– Николай, осторожнее, – нахмурилась молоденькая Мария Владимировна, проходя к столу. – Я рада, конечно, что ты стремишься на занятия, но не уверена, что ты к ним готов.

Она прошла к своему столу и открыла журнал.

– Так, дети, не шумим! Садимся, открываем тетради и учебники на странице 34. А Савин пока пишет вот на этом листочке таблицу умножения на семь. Через 10 минут сдает. Это будет его личная самостоятельная работа.

Колька обреченно достал ручку и уставился на листик.

– А ведь опять двойку получишь, Совенок, – хихикнула сидящая рядом аккуратная Алечка, видя, как сосед пыхтит и грызет ручку. – Ты учи уроки дома, а то на второй год оставят. И отодвинься! От тебя пахнет чем-то старым. Фу, сидеть с тобой не хочу.

Она сморщила носик и отодвинула стул подальше.

Колька покраснел, ниже опустил голову, его длинная вихрастая челка упала на лицо. Он моргал большими круглыми глазами, из-за которых его и дразнили совенком, старался вытирать слезы рукавом, чтобы никто не заметил. Впрочем, на него никто и не обращал внимания. Учительница объясняла тему, стуча мелом по доске; Аля, высунув язык, старательно писала. Через 10 минут Мария Владимировна, вспомнив про мальчика, забрала с его парты чистый лист, помотала головой и нарисовала в журнале жирную «двойку».

Всё оставшееся время Колька сидел, не слыша ничего, что говорит педагог. Он вдруг почувствовал страшную усталость. После звонка покидал в портфель книжки, быстро вышел из класса, а подумав, и из школы.

Ветер стих, потеплело, шел мокрый снег. Коля брел в сторону дома, подставив лицо хлопьям и думая о том, как же хорошо быть снежинкой. Лететь с неба на землю спокойно, беззаботно, потом таять, впитываться в землю, испаряться и вновь подниматься в облака, где нет ни Кулька, ни Щепки, двоек и пьяной бабки, а, может быть, есть папа и мама, которые его ждут.

Замечтавшись, он запнулся о бортик тротуара и рухнул коленями прямо на заснеженный влажный газон. Брюки мгновенно намокли. Опершись рукой о землю, чтобы подняться, наткнулся на крошечный деревянный прямоугольник. Встав, он смахнул снег с маленькой дощечки и попытался разглядеть изображение строгого старичка с белыми волосами. «Наверное, Бог», – решил мальчик, разобрал надпись «Св. Николай», сунул находку глубже в карман и зашагал к дому.

У подъезда стоял ярко-желтый реанимобиль. Какие-то люди грузили носилки, на которых лежала баба Лида с неподвижным лицом. Захлопнулись дверцы, «скорая» уехала. «Вырастешь – не бухай, – назидательно заметил крупный мужик, помогавший нести носилки. – Сидела бабушка на лавочке, пила алкогольный коктейль из баночки –и привет».

Поднявшись на свой этаж, Колька сунул руку в карман в поисках ключей – пусто; проверил портфель – ничего! Он вдруг понял, что забыл связку на кухонном столе! Что теперь делать? Оставив школьную сумку возле дверей, он спустился вниз и пошел, не разбирая дороги.

Он шел куда глаза глядят, минуя улицы и переулки, пока не уперся в стену заброшенной двухэтажки с выбитыми окнами. Этот единственный дом на отдаленном пустыре почему-то всё не сносили. Открыл перекошенную дверь подъезда, осторожно взобрался по хлипкой скрипучей лестнице на второй этаж, зашел в приоткрытую дверь одной из комнат. Ручка с внешней стороны двери была вырвана, с внутренней имелся гигантский железный крюк. Стены комнаты были исписаны неприличными словами, на окнах – ржавые решетки, посередине стоял продавленный диван. Мальчик сел, а потом и прилег, уронил голову на засаленный подлокотник и задремал.

Проснулся минут через двадцать от странного шума, в котором слышался тонкий плач и визг, ругань и неприятный смех. Глянул во двор через разбитое стекло, рассмотрел происходящее. На белом снегу неподвижно лежала черная собака, у головы ее алело пятно, неподалеку валялся кирпич. А старые недруги Кулек и Щепка, оживленно переговариваясь и гогоча, пинали что-то маленькое и серое. Приглядевшись, Коля с ужасом понял – это щенок.

Мальчик сжал кулаки, замычал от бессилия и подступающей злости и забегал по комнате. Броситься на них? Оба вдвое больше его, субтильного и низкорослого. Он внезапно вспомнил про найденную иконку, судорожно выдернул ее из кармана, сжал в обеих ладонях, помедлив, встал на колени и начал повторять вначале шепотом, а потом всё громче: «Бог, помоги!!! Помоги!!! Помоги!!!» Оглушенный собственным криком, мальчик не сразу понял, что за окном всё стихло. Он вновь выглянул в окно и увидел, как парни спешно удаляются с пустыря.

– Я тут спирт-технарь припрятал недалеко, – на ходу бросил Кулек Щепке. – Сожжем ведьму, чувак.

Изуверы скрылись из виду, а Колька рванул с лестницы и подбежал к месту казни. Щенок был еще жив. Он шевелился, дрожал, пытаясь доползти до мертвой матери. Мальчик сдернул шапку, осторожно поднял малыша и обернул шапкой. Щенок заскулил. И в этот момент опять раздались приближающиеся голоса Щепки и Кулька.

Колька со всех ног метнулся к дому, ему не хватило всего нескольких секунд! Парни, несшие банку с мутной жидкостью, заметили его. Они заржали громче и сменили курс движения.

– Э, Совенок, какая встреча! Ты должок принес? Не беги – всё равно поймаем! – радовались они новой жертве.

Не чуя под собой земли, Колька взлетел на второй этаж, заскочил в комнату с решетками, осторожно положил щенка на диван и, собрав последние силы, потянул дверь на себя. Просевшая тяжелая дверь скрипела и поддавалась нехотя. Внизу уже слышался смех гадов. Сбивая пальцы в кровь, он-таки закрыл дверь и набросил крюк на такую же мощную петлю. В ушах стучало, лицо горело. Через минуту дверь загудела от ударов кулаков и тяжелых ботинок. Но добраться до мальчика и щенка мучители не смогли. Потоптавшись, они уже было собрались убираться восвояси.

– Слышь, Кулек, а давай их тут забаррикадируем, чтоб не вылезли, – неожиданно предложил Щепка, смачно плюнув. – Я слышал, работяги сегодня подъедут сносить эту развалину. И всё, капец им. Братская могила, че.

– Да ты дока, бро, – заржал довольный Кулек. – Соображаешь.

Шныряя по дому, они нашли разбитую ванну и приперли ею дверь убежища. Для верности накидали в ванну мусора и вышли из дому, толкаясь и посвистывая, не забыв прихватить пойло, бережно оставленное внизу.

Подсмотрев через зарешеченное окно, что враги покидают двор, Колька откинул крюк и попытался открыть дверь. Он давил плечом и всем телом, пинал, стучал и кричал. Обессилевший и уставший, он лег на диван, обнял щенка, крепко сжал в руке иконку и уснул. Спустя четверть часа к пустырю медленно подъехал бульдозер. На стреле его была закреплена тяжелая стенобитная баба.

О том, что случилось потом, водитель бульдозера Аркадий вспоминал не раз. Перед тем, как начать работу, мужчина обошел здание с криком «есть кто?», чтобы какого бомжа какого случайно под завалом не оставить, удостоверился, что дом пуст. Сев в кабину, приготовился начать работу, как вдруг боковым зрением увидел, что откуда-то сбоку ковыляет старик с палкой в сером пальто и нелепой шляпе. Старик грозил бульдозеристу клюкой, выкрикивая что-то.

«Сумасшедший», – подумал тот, заглушил технику и высунул голову из кабины.

– Отец, вали отсюда – нельзя здесь! Зашибет!

– Нельзя! Нельзя! Там мальчик, ребенок – понимаете?!

– Так твою перетак, – раздраженно плюнул водитель, прыгая из кабины на снег. – Нет там никого – проверял я, отец. Ты выпивши что ли?

– Понимаете, – волнуясь, зачастил старик, приближаясь к бульдозеристу. – Я Алексей Иванович, пенсионер, живу вон в той высотке. Показывал внуку бинокль моего отца, офицерский. Мы в окно через бинокль этот пустырь изучали. И внук говорит: «Деда, мальчик в дом забежал, за ним еще двое – наверное, играют». Я бинокль забрал, вижу – действительно, двое молодых людей вышли отсюда и всё. Третий не вышел. Так что тут может быть ребенок!

– Дед, не гони – у меня оплата почасовая. Напутал твой внук!

– А если нет? Грех на душу не берите! Пойдемте удостоверимся вместе, что дом на самом деле пуст.

– Ну, смотри, простой оплатишь, – раздраженно ворчал водитель, шагая вслед за пожилым человеком.

– Что, убедился, мужик? Нет никого. Один мусор.

– Погодите-ка – тут дверь... Видите, она приперта ванной. Помогите-ка мне ее убрать – она очень тяжелая…

P.S.

Через год после этого случая Кулек и Щепка достигли совершеннолетия и почти сразу были осуждены за разбой. Колька подружился с Алексеем Ивановичем, в прошлом учителем, и стал у него частым гостем. Тот помог ему с математикой, подтянул по другим предметам. А щенка назвали Кузей. Только он не лает. Но, может, научится?