Милосердие: путь за Христом

Как-то довелось слышать горький анекдот, неплохо отражающий лукавое стремление человека ко греху при желании внешней видимости соблюдения заповедей. Анекдот был таков: «На рассмотрение парламента был внесен проект Конституции, состоящий всего из двух пунктов: 1) не убий; 2) не укради. Парламент работает над поправками…»

Я нередко вспоминаю этот анекдот, когда на глаза попадается обсуждение темы помощи нуждающимся. Все мы грамотные, читали Евангелие. Кто-то еще в детстве бодро рассказывал на уроке воскресной школы притчу о добром самарянине и точно знает, «кто мой ближний» (Лк. 10:30–37); кто-то помнит о том, что сделавший доброе дело для ближнего сделал его для Самого Господа (Мф. 25:34–46). Однако в обсуждении этой темы каждый раз повторяется одно и то же: люди усиленно выясняют, кто должен помогать и кому. В результате долгих дебатов большинство сходится на том, что и там, и там следует очертить весьма узкий круг. По первому вопросу оказывается, что все бедные, а помогать должны богачи и священники: у первых есть деньги, а вторым «так положено». По второму вопросу всё гораздо серьезнее: начинается выбраковка категорий потенциальных получателей милостыни. Многодетные? Не пойдет: сами виноваты, что рожали, – должны были рассчитывать. Вдова с маленькими детьми? Тоже не пойдет – иди сама работай (и, видимо, тоже «должна была рассчитывать», по мнению этих уверенных в собственном земном бессмертии и вечном благополучии граждан). Инвалид? Ничего не знаю – вон инвалидов показывают: то на сцене танцуют, то в Паралимпийских играх побеждают, значит, сами могут. Мать с больным ребенком? А ты что – одна такая, что ли? В очередь! И не ныть – портите нам тут позитивную картину мира.

Один комментарий, впечатавшийся в память, приведу особо. «Я, – говорил человек, – выбираю. Если просят, если жалуются на свои болячки (читай: устраивают сборы и пишут диагнозы, на что собирают) – никогда не подам. А если молча терпит – вот тогда подам». На мой вопрос, как сей судия и адепт тюремной установки «не проси» узнает о боли ближнего, если тот молчит, гражданин предпочел ретироваться. Видимо, пошел выбирать тех, кто достоин его подаяния…

«И от милостыни подавай милостыню», – встречаем мы у свт. Григория Богослова. Похоже, не согласен он с нашим мнением про богачей, и вообще слова его после таких обсуждений видятся как минимум неудобными. Как же так? Кто же должен оказывать помощь?

Думается, что ответ очевиден: помогать неимущим должен тот, кто осознал, что это делать нужно. Кто заявил среди своих жизненных принципов человечность и милосердие, кто знает, что прийти на помощь ближнему – это как минимум правильный, как максимум единственно возможный вариант. Просто чтобы быть человеком. Ведь человек без Бога не замышлялся, а Господь хочет видеть нас именно такими – настоящими наследниками Его Царства, спешащими на помощь друг другу, в братской любви и в любви к Отцу. Сам Христос Своей земной жизнью показывает нам пример, как жить человеку на земле: никто от него не отошел «тощ и неутешен»; без сна и отдыха Он исцелял, спасал и проповедовал. Интересные слова мы встречаем в Евангелии от Матфея (9:6): «Видя толпы народа, Он сжалился над ними, что они были изнурены и рассеяны как овцы, не имеющие пастыря». За годы безбожия слово «жалость» стало презираемым и означает для многих некое чувство рядом с гадливостью и презрением. Но не так должно быть у нас: жалость – это, скорее, понимание, что каждый из нас сам по себе на этой земле нищ и немощен (ведь слова «нищие духом» – именно об этой нищете!), что всё доброе, что имеем, – это дар Божий, и как не помочь такому же, как я, внутри сердца своего жаждущему и любви, и поддержки? Как не пожалеть, а через это не полюбить сына моего же Отца? Недаром некоторые русские диалекты даже не знали до последних лет слова «любить» – его функции вполне выполняло другое слово – «жалеть». Жалеть ребенка, жену и даже мужа… Непривычно и даже смешно, но лишь на первый взгляд. А вдуматься – тут и снисхождение к слабостям и несовершенствам, и нежность. И как оно перекликается с нашей главной просьбой к Господу: «Помилуй!» Не в позднем значении «пощади», а однокоренной со словом «милый». Лучше всего, наверное, понимает эту просьбу ребенок, который забирается на колени родителей, чтобы его приласкали. А греческое «элейсон» еще пронзительнее: оно о масле, которое возливали на раны для их заживления. И если просим мы Отца возлить масло на наши раны – ни тем более ли должны и сами, подобно самарянину, возливать масло на раны ближнего? Милостыня может быть и должна быть далеко не только материальной: наши сочувствие, молитва, помощь своими руками – это тоже милостыня. Деньги самое простое подаяние: нам они даются, как и всё благое, от Бога, доверяющего нам. Подавая блага, Господь будто дает нам Свой знак доверия: значит, у нас есть силы и ум, чтобы правильно распорядиться Его даром. Деньги всего лишь инструмент, и как передают на стройке инструмент тому, кому он сейчас нужен, так бы и нам относиться к ним.

И, знаете, подают больше всего как раз не «богатые». Подают те, кто прошел сам беду, кто, «искушен быв, может и искушаему помощи» (Евр. 2:18) Кто, получив жизненный опыт, часто тяжелый и страшный, переплавил его в золото сострадания к собратьям по несчастью. И, если уж пережившие беду не только встают, но и помогают таким же, не нужно ли и нам из своего маленького опыта трудностей выплавить хоть какой-то слиток? Помочь многодетной семье, потому что знаешь, как трудно сейчас вырастить и одного ребенка. Помочь больному хотя бы потому, что и сам небестелесен и можешь завтра заболеть. Помочь обездоленному, вспомнив боль собственных потерь. Не имею еще достоинства чада Небесного Отца – значит, подам как раб («иначе и Господь не окажет мне милости»), как наемник (чтоб простились мне грехи). И так, пока не научусь любить и не начну подавать как сын, потому что этого хочет Отец, потому что моя воля будет согласна с Его волей, а Его дети – мои братья. А пока приобрету друзей богатством неправедным (Лк. 16:9), чтобы молитвами тех, кому я помог, помиловал меня Спаситель Христос.

За миллионами публичных обсуждений, в которых доказательно оправдывается равнодушие, а то и презрение к ближнему, мы теряем себя, перестаем поступать по совести, поступать так, как вложил нам в сердце Сам Господь. А, казалось бы, просто: ты считаешь, что вокруг должно быть чисто? Наведи порядок. Считаешь, что Бога надо чтить как Бога? Помоги построить и благоукрасить храм, что бы ни говорили в наше время. Не говоря уже о непосредственной помощи страдающему ближнему, которого ты видишь на расстоянии руки: «Нищих всегда имеете с собою» (Мк. 14:7). Если именно мне в сердце Господь вложил понимание чего-то – значит, именно от меня Он и ждет действий согласно этому пониманию, и прятаться за толпой и говорить «вот он пусть помогает» – это подражать Адаму, прятавшемуся от Бога в кустах.

Подвижники последних лет часто говорили о том, что мы уже слабы и не можем нести подвигов подобно древним святым. Что же нам осталось? Покаяние. Терпение приходящих скорбей. Негордое терпение и собственных слабостей («Надо терпеть не только постигающие скорби, но и себя терпеть надо…» – прп. Никон Оптинский). И, конечно, милосердие к ближнему. Сострадание. Та самая жалость. «Пожалей человека-то, пожалей!» (архим. Иоанн (Крестьянкин)). Без неприличных вопросов к многодетной матери, куда столько нарожала (в этих темах очень быстро мы раскрываем свое отсутствие целомудрия, увы), а к безногому – где его спортивные достижения. Деликатность – еще одно слово, которое нельзя забывать. Хотелось бы вспомнить известнейший момент из жития святителя Николая Чудотворца, а именно его помощь разорившемуся человеку, задумавшему отдать собственных дочерей на позорную жизнь. Что бы сделать по справедливости? Обнаружить грязный замысел перед всеми? Хотя бы «обличить наедине»? Первое погубило бы навсегда и отца, и девушек, второе оказалось бы бесполезным: кто же внемлет обличениям, будучи в отчаянии. И святой Николай побеждает зло добром: он тайно приносит золото в дом этого человека. Тайно не только для того, чтоб не подумали дурное или чтобы скромно скрыть свой добродетельный поступок. Это – деликатность. Это хранение достоинства ближнего. Чтобы не было коллизии «ты нищий, и я пришел тебе подать». Скажи нам с вами кто, что мы подали милостыню болезненно для ближнего, так возмущению нашему не будет предела: «Мы ему деньги, а он еще и в обиде?!» Или, напротив, сделаем «отличный» вывод, что любая милостыня и сострадание оскорбляют человека, получив до конца дней своих обоснованный предлог не подавать и не сочувствовать.

Разумеется, из моих слов не надо делать вывод о том, что каждому, как сейчас это называют, абьюзеру надо вручать золото в надежде, что он отдаст это золото страдающим от него детям и освободит их от себя. Нет, конечно, святой Николай, очистивший покаянием собственное сердце, видел сердца других людей и понимал, что человек задумал гнусное не от грязи и злости, а сломался и дошел почти до сумасшествия от нищеты и отчаяния. Будущий святитель Николай не просто положил «узельцы злата» у двери ближнего – он показал ему свое уважение («Такого еще и уважать?» – возопили бы мы…), показал, как он ценит образ Божий в нем. Да, мы не прозорливы, как святитель. Кстати: а что мешает нам очистить свое сердце? То, что это ныне немодно?

Бывает, что нам в материальном плане, действительно, нечем помочь человеку. Тогда, наверное, стоит вспомнить еще одно немодное выражение – молитвенная помощь. Все мы читали слова апостола Петра: «Серебра и золота нет у меня; а что имею, то даю тебе: во имя Иисуса Христа Назорея встань и ходи» (Деян. 3:6). «Мы не апостолы и исцелять не умеем», – скажете вы мне. Но, во-первых, разве мало свидетельств о том, как по молитве друзей и родных человек поднимался со смертного одра? Разве не прочли мы в Евангелии о верных друзьях болящего, которые разобрали крышу дома и спустили одр со страдающим к ногам Христа (Мк. 2:3–4)? Или о несчастном расслабленном у Овчей купели, который прямо говорит о причине того, что лежит здесь много времени: «Человека не имам» (Ин. 5:7)?

Да, у апостола был, помимо прочих даров Божиих, дар исцеления. Но разве же нет у нас с вами никаких даров от Бога, разве обделил Он нас? Тем более тех, кто только что писал о том, какие они «удачники», в отличие от просящих подаяние «неудачников»? Разве не туне даны нам эти дары, разве не Богу мы должны бы принести свои умноженные таланты? Дан кому-то дар утешения – подойдем и утешим. Умеем что-то делать – подойдем и научим неумеющего (а не обсмеем и напишем ехидную запись в сети, какой наш ближний болван и неумеха). Готовим? Выйдем к бомжу с тарелкой супа. Ничего не делаем «руками», зато работаем и неплохо идут дела? Вернемся к тому, с чего начали: и этот талант нам также дан от Бога, и помочь кому-то, поделившись частью заработка, это наша маленькая благодарность Богу за Его бесконечные благодеяния.

Нередко мы слышим и читаем, что в образе нищего подходит к нам Сам Господь. Не будем обманываться: если мы грубо отказываем в помощи, если глумимся, обзываем бездельником и требуем ответа, как он докатился до жизни такой, то именно так мы поступили бы, встреться нам среди нищих Сам Христос. Он распялся за того, кто стоит перед нами с протянутой рукой, страдает вместе с ним, Своим любимым чадом. Таким же любимым, как и мы.

А можем ли мы представить, например, просящую милостыню Божию Матерь? «Нет!» – скажет мне кто-то, в чьем сознании прочно закрепился образ, подобный Державной иконе Богородицы, но никак не образ Девы, еще подростка, «имеющей во чреве» и при этом путешествующей с престарелым Иосифом Обручником, Девы, которую застают роды в пещере для загона скота.

Нет? Сама Всепречистая считает иначе.

В 1903 году на Афоне было принято решение больше не кормить «сиромах» (странников-монахов) и просто странствующих по Святой Горе, среди которых, действительно, было много сбившихся с пути, заблудших и упивающихся вином. Письмо Кинота, объявлявшее кормление странников делом вредным, требовало от Свято-Пантелеимонова монастыря прекратить раздачу хлебных лепешек, «череков», у монастырских врат. 21 августа (ст.ст.) один монах был благословлен запечатлеть последнюю раздачу «череков» на фотографии. Каковы же были изумление и трепет тех, кто увидел проявленный снимок: на фотографии виден образ Всепречистой Девы, смиренно принимающей в Свои руки лепешку как остальные просители! Некоторые подвижники также утверждали, что видели Пресвятую Богородицу в толпе тех, кто пришел за милостыней. Так Царица Небесная защитила тех, кто не прокормился бы без подаяния, благословила не оставлять милостыни, быть, как Она, милосердными ко всем. В честь этого события установлен праздник в честь Ее образа «Светописанного», празднуемого 3 сентября нового стиля.

И еще одна деталь. Если уж говорить начистоту, то это не мы помогаем нуждающимся ближним. Это они, как ни коряво и даже страшно прозвучит, «помогают» нам. Своими страданиями они побуждают нас на доброе дело, которого без них бы мы не сделали, и так и только так, кирпичик за кирпичиком, стоится наше спасение. Нам, а не им, нужна эта милостыня. И, возвращаясь к самому первому вопросу о том, кто должен помогать, видимо, можно ответить: тот, кто хочет спастись во Христе.

В житии апостола Фомы есть чудесный рассказ о том, как индийский правитель Гундафор дал ему денег на строительство дворца. Фома, проповедуя на улицах Распятого Христа, раздал деньги нищим и ожидал за это смертной казни, когда во дворце случилось небывалое: умер, а потом внезапно ожил брат царя. Брат позвал к себе Гундафора и со слезами просил его подарить ему те прекрасные палаты, которые принадлежат ему на Небесах. На изумленные вопросы брата воскресший отвечал, что был водим ангелом по разным прекрасным обителям, и о самой красивой обители было сказано, что принадлежит она царю Гундафору, а выстроил ее для царя пришлец Фома, которого нынче собираются казнить. Так язычник Гундафор понял то, чему учил святой Максим Исповедник: «Мое только то, что я отдал». Царь, вразумленный чудом Божиим, принял Святое Крещение вместе со всем своим домом. Так, собственно, началась история христианства в Индии – с понимания того, что помощь неимущим является самым доступным и вместе с тем очень и очень важным служением Богу на земле.

«Деньги с собой на тот свет не возьмешь», – говорит нам народная мудрость. Всё так, но они могут стать инструментом для многих добрых дел, из которых и строятся обители нашего спасения. «Переправить» их на Небо, как показал нам апостол Фома, очень даже можно через руки ближнего. И тогда останется «совсем немного»: стяжать любовь к Богу и ближним и очистить свое сердце. Получится ли успеть за тот маленький отрезок времени, что отведен на земле человеку? Одно точно: подающему милостыню приблизиться к Богу гораздо проще. Потому что , сострадая человеку в его бедах, мы учимся и любви, и неосуждению, и прямо следуем по пути за Самим Милосердным Господом.