Законодательство вошло в конфликт с нравственной природой человека

<…> Мультикультурализм не имеет будущего, потому что он предполагает культурное смешение. Но оно не произойдет, потому что традиции очень сильны. И если мультикультурализм предполагает ослабление связи людей с их собственной религиозной традицией, то это ставит людей, от которых требуется подобный отказ, в положение дискриминируемых и заставляет их занять некую оборону. Сам подход несет в себе очень опасный источник разделений.

Есть же другие модели — мы живем в России в многонациональном обществе, где никогда никакой идеи мультикультурализма не существовало, даже в советское время. Провозглашалась новая общность людей, которая называлась «советский народ», но все осознавали, что туркмены останутся туркменами, таджики останутся таджиками, узбеки — узбеками, русские — русскими, евреи — евреями. И вот этот подход, который предполагал возможность проявления национальных религиозных чувств, особенно стал развиваться в новой России.

Мы не говорим ни о каком смешении. Мы говорим о том, что каждый человек должен оставаться самим собой. Но мы все живем в одном государстве. Мы должны исполнять законы и выстраивать доброжелательные отношения друг с другом. Политика в данном случае должна быть направлена не на то, чтобы сломать границы между культурами и религиями и замешать все это в один коктейль, а на то, чтобы поддерживать их, обеспечивая разные права и свободы. Чтобы каждый человек, какую бы религию он ни исповедовал, чувствовал себя в стране как дома, а не среди чужих.

Если бы удалось таким образом выстроить отношения на Западе, то это создало бы предпосылки для мирного сосуществования. Но я опасаюсь, что время упущено. Этим нужно было заниматься раньше, а не тогда, когда в Европу хлынуло столько мигрантов, носителей иной культуры и иных религиозных взглядов, негативно относящихся к той культуре и к тем странам, куда они приехали. Очень многие люди, которые туда приехали, несут в себе протест против западной цивилизации, в том числе по причине агрессивной и радикальной секуляризации. Верующий человек неуютно чувствует себя в агрессивно секулярном обществе, так же как нам в Советском Союзе было неуютно в агрессивно атеистическом обществе. Когда агрессия снимается, тогда у людей пробуждается симпатия к той общности, которая возникает у граждан, живущих в одном государстве.

Я очень опасаюсь этих тенденций. Вот что происходит в западных странах: впервые за всю историю человеческой цивилизации законодательство вошло в конфликт с нравственной природой человека. Что такое добро и зло? Что такое грех и праведность? Эти понятия могут быть описаны в религиозных терминах, а могут быть описаны и вне религиозных понятий. Возьмите положительного героя в художественной литературе — будь то английская, американская, русская: одни и те же черты положительного героя. Откуда эти черты? Культуры разные, политический строй разный, а добро есть добро, зло есть зло, и каждый понимает, кто положительный герой, а кто отрицательный. Как опознается этот положительный или отрицательный герой? Сердцем, нравственной природой человека. И в соответствии с этим нравственным чувством, которое, мы считаем, вложил в нас Бог, создавалось и законодательство.

Законодательство в юридических терминах описывало человеческую нравственность, говорило, что хорошо, а что плохо. Мы понимаем, что воровать — это плохо, а помогать людям — это хорошо. А законодательство описывает, что такое воровство и какое наказание должен понести человек, если он ворует.

Впервые за всю историю человечества законы стали оправдывать то, что не соответствует нравственной природе человека. Законы пошли против этой природы. <…> И люди восстали: это не наше, это откуда-то спущено, из какой-то идеологии, это не соответствует нашему жизненному целеполаганию. Поэтому Церковь не может принять такого пути развития. Мы, говоря о том, что Церковь никогда не должна пересматривать понятия добра и зла, греха и праведности, при этом не осуждаем людей, у которых есть какой-то свой, в том числе сексуальный, выбор. Это дело их совести, их личное дело.

Таких людей нельзя дискриминировать, естественно, и тем более — наказывать, как это было принято в некоторых государствах. Но ни в коем случае такую модель поведения нельзя представлять как норму наравне с той моделью, которая проистекает из нравственной природы человека: это естественные отношения между мужем и женой, это создание семьи, рождение детей. Вот почему в этом новом развитии мы усматриваем очень большой риск для существования человеческого общества.

<…> В странах, которые провозглашают свободы, вы, выражая свое мнение, можете быть наказаны. Опасная тенденция. Я очень надеюсь, что эта тенденция захлебнется, что здоровое начало в жизни человеческого общества восторжествует. Не хочется даже думать, что произойдет со всеми нами, если это здоровое начало не победит. Мы молимся и работаем для того, чтобы сохранился род человеческий, чтобы он жил по законам, которые соответствует нравственной природе человечества.

<…> Посмотрите на кинематограф, на телевизионные передачи, на литературу: выстраивается совершенно ясная идеологическая парадигма, направленная, в том числе, и на разрушение религиозных и нравственных ценностей, часто без прямой конфронтации. Просто создается образ счастливой благополучной жизни без Бога, без того, чтобы проверять свои поступки, поступки других людей голосом совести.

Что это означает? Это означает сознательное вытеснение Бога из человеческой жизни, и это неслучайная тенденция. Собственно говоря, так и должно быть. Мы же знаем, что история может развиваться по-разному. Когда зло в человеческой жизни начинает превалировать, добро оказывается как бы в меньшинстве. Сегодня христиане в меньшинстве. Сегодня ценности, которые мы проповедуем, либо сходу отвергаются, либо игнорируются. Почему? А потому что мы предлагаем людям подниматься вверх, идти в гору. А все, что предлагает массовая культура сегодня, — это движение вниз. Если человек живет, руководствуясь инстинктами, если на основе инстинкта создается цивилизация, то, конечно, большинство пойдет именно этим путем, потому что это гораздо легче и проще, не нужно создавать себе трудности — такая легкая жизнь. Но ведь об этом сказано в Евангелии: путь спасения — это узкий путь, и в каком-то смысле этот путь всегда связан с подвигом. Но если этого пути не будет, то человечество действительно скатится в пропасть…

Источник: Патриархия.ru