Иеромонах Ефрем: о Сирии, войне и не только…

«Прихожанин» встретился с иеромонахом Ефремом (Пашковым). В настоящее время отец Ефрем исполняет обязанности Представителя Патриарха Московского и всея Руси при Патриаршем Престоле Великой Антиохии и всего Востока. Ему приходится бывать в Сирии, где идет кровопролитная война.

— Отец Ефрем, чем были заняты Ваши мысли в самолете на пути в Сирию в первый раз?
— Это было в апреле. Мысли были беспокойными.

— Какую самую мудрую мысль Вы услышали в Сирии, за время Вашего пребывания там?
— «Если люди именем Бога прикрывают свои злодеяния, это означает, что они не имеют никакого представления о Боге, тем более не имеют любви к Нему, и вообще никакого отношения к Нему не имеют». Эти слова сказал верховный муфтий страны Ахмад Бадреддин Хассун. Это очень сильная и харизматичная личность. Когда я летел в Сирию в первый раз, он находился в том же самолете, что и я. «Я уже ничего не боюсь», — сказал Ахмад Бадреддин. Хотя у него есть более чем веские основания бояться: боевики расстреляли его сына и объявили вознаграждение за голову самого Ахмада, так как он поддерживает сторону президента страны Башара Асада. Но он не озлобился и говорит, что не собирается мстить и призывать кары на головы убийц.

— А как воспринимают происходящее простые сирийцы?
— Они стараются не унывать.

— Как, на Ваш взгляд, стала возможна гражданская война в Сирии?
— Важно помнить о том, что на Земле не может быть идеального государства хотя бы в силу того, что в мире царствует грех, и ничего идеального быть не может. В гражданской войне нет правых и виноватых. Виноваты обе стороны. Возможно, ошибки президента, позволили на волне протеста разжечь войну. Были и те, кто захотел эскалации протестов.

— Можно ли в истоках вражды найти межконфессиональную подоплеку?
— Нет. В стране прекрасно уживались представители разных религиозных направлений. Мы ходили по Дамаску и видели женщин в парандже, и одетых вполне по-европейски представительниц слабого пола. Некоторые мужчины носят бороды, другие — нет. И это в военное время, которое, кстати, по-своему, доказывает, что религии в стране в равных условиях — разрушаются не только православные святыни, но и мечети, которым порой более тысячи лет.

— В каком положении находилась Православная Церковь в Сирии до войны? Сколько было христиан в стране и сколько было храмов?
— До весны 2011 года население страны составляло 20 миллионов человек, из которых два миллиона были православными. Верующие Сирии и Ливана это основная часть Антиохийской Церкви, которая окормляет также православных в Латинской Америке и имеет свои общины в Северной Америке, Европе и Австралии. Что касается храмов, то в предвоенное время в стране шли активное восстановление и реставрация древних монастырей. В некоторых из них монашеская жизнь не прерывалась полторы тысячи лет. Государство оплачивало Церкви коммунальные услуги. Как сейчас обстоит дело, говорить трудно. До некоторых монастырей из-за военных действий невозможно добраться.

— Напомните, пожалуйста, нашим читателям о православных святынях Сирии, какими святыми прославлена эта страна?
— В первые века нашей эры Великая Сирия была колыбелью христианства наравне со Святой Землей. Антиохийская Церковь основана в 37 году апостолами Петром и Павлом. Последний крестился именно в столице Сирии, Дамаске, и это место сохранилось до сих пор. Украшение сирийской истории — святитель Иоанн Златоуст. Преподобные Ефрем Сирин и Исаак Сирин — это тоже отцы, Вселенской Церкви. Также в стране почитают помощницу всем подвизающимся святую равноапостольную Феклу и священномученника Игнатия Богоносца.

— Вы упомянули, что отслужили в Сирии Литургию?
— Да, это было 2 августа 2013 года в храме Святого Креста, самом крупном соборе Дамаска. На Подворье Русской Церкви служить было опасно — оппозиция по понятным причинам плохо относится ко всему русскому, не исключена возможность проведения здесь терактов. Хотя, я отслужил на Подворье молебен и поисповедывал нескольких наших прихожан.

— Есть ли различия в традициях наших церквей?
— Когда я служил с владыкой Исааком епископом Апомейским, не читались третий и шестой часы. Евангелие читал сам епископ, а не диакон, причем читал, повернувшись лицом к народу. Такая традиция подчеркивает, что Евангелие читают для людей. Сам епископ, не диакон,читают вместе с народом «Отче наш» и «Верую». Нет Ектении оглашенных. Отсутствует тропарь третьего часа во время Евхаристического канона — «Господи, Иже Пресвятаго Твоего Духа». Причем, это особенность не только Антиохийской Церкви, но и Восточных Церквей вообще — это более поздняя вставка в богослужение, и они ее не включают. В Сирии принято византийское пение, а не партесное, как у нас. На клиросе поют только мужчины. Различия есть, как и то, что Антиохийская Церковь живет по новому стилю.

— На каком языке Вы служили?
— На церковнославянском.

— Чего люди ждут от русского священника и монаха, который приезжает к ним в страну в военное время?
— Они всегда с благодарностью говорят, что поддержка и понимание важны для них порой даже более чем гуманитарная помощь (хотя и она важна, ибо положение тяжелое). Для сирийцев очень важно, что есть страны, которые не отвернулись и помнят о них, которые не позволяют через Совет Безопасности провести резолюции и документы, способствующие разрушению Сирии.

— Вы монах, и поездка в воюющую Сирию это послушание. Как Вы его восприняли?
— Монашество не делает человека святым автоматически. У меня были сомнения и колебания. Я спросил совета у владыки Вадима, митрополита Иркутского. Владыка сказал: «Предлагают, не отказывайся».

— Отец Ефрем, в чем конкретно состоит Ваша миссия в этой стране?
— Прежде всего, доставка гуманитарной помощи, которая собирается Русской Церковью и народом.

— Насколько известно, помощь Сирии из поместных православных Церквей оказывает только Русская?
— Пока да.

— Есть ли у Вас возможность перемещаться без сопровождения по улицам городов?
— Если Вы о свободном время препровождении, то оно невозможно ни по роду занятий, ни по ситуации. В первый свой приезд в апреле я почти постоянно находился в посольстве, поскольку мне было категорически запрещено появляться где-либо одному. Но во второй, августовский, приезд мы выходили в город — нас было четверо, ничего страшного не случилось.

— Какими словами Вас провожали в Сирии в последний раз?
— «Надеемся, когда Вы будете возвращаться сюда в следующий раз, в Сирии наступит мир».

— И когда же он наступит, по-Вашему?
—Я не знаю. Люди знали, как начать эту войну, но не представляют, как ее закончить. Что, в общем-то, обычно для последних войн. Многое решает политика. Будем надеяться на чудо и делать то, что от нас зависит. Сейчас мы собираем гуманитарную помощь. Каждый может пожертвовать что-то для Сирии. В храме Илии Обыденного на Остоженке ведется сбор средств для закупки детского питания. Особая необходимость есть в детском питании и сухом молоке. Главное успеть отправить эти товары в Сирию до того момента, как начнутся — если начнутся — серьезные боевые действия.

Беседовал Иван Тихомиров