Письмо марсианину
«Можно объяснить марсианину существование бензоколонок.
Но будет очень сложно объяснить ему, зачем нужны все эти церкви».
Джон Апдайк
Дорогой У-140-М, здравствуй!
С тех пор, как ты улетел, с тех пор, как твоя ракета оставила жар на бетонной полосе и боль разлуки в моем сердце, я все время вспоминаю наши дни, проведенные вместе. Что ни говори, а такая дружба, как у нас – между представителями разных планет и цивилизаций, – это настоящее чудо. Раньше, как пишут хроники, никто об этом и мечтать не мог. Вместе с тобой я словно заново родился и посмотрел вокруг себя словно в первый раз. Так бывает.
У нас на Земле говорят, что самые мудрые люди – это бабушки. Им приходится много раз в жизни смотреть на птиц, деревья, траву, облака как бы впервые, когда они показывают своим маленьким внукам все эти вещи и называют их имена. «Смотри, деточка, – говорят они, – это кошка». И в это самое время они сами словно впервые видят кошку. И так во всем. Получается, что бабушкам подарена возможность видеть мир детскими глазами. Они могут по многу раз смотреть на обычные вещи и переживать радость первой встречи с предметами и явлениями. У них есть вечно свежее удивление! И даже восторг, настоящий детский восторг, который у взрослых всегда бывает только с примесью чего-то злого. И только у одних детей восторг чистый и искрящийся. Ты видишь, я так сложно выражаюсь, а между тем, я обычный землянин и в электронике разбираюсь лучше, чем в красивых фразах.
Так вот, ты улетел, и я почувствовал себя такой вот «земной бабушкой». Шутка ли? Несколько недель я смотрел на свой привычный мир как будто впервые, потому что смотрел на него твоими глазами. Я называл тебе имена самых обычных предметов и в это время сам смотрел на них с нескрываемым восторгом и удивлением. Города мало интересовали тебя. Вас, марсиан, не удивишь ни средствами связи, ни средствами передвижения. Зато за городом, у реки или в поле, мы были по-настоящему счастливы. Мы следили за стайками рыб на мелководье, долго лежали на траве, задрав голову и наблюдая за проплывающими облаками. Мы подставляли лица свежему ветру, и ты мгновенно сначала определял его скорость и направление, а потом бросил эти расчеты и просто наслаждался первозданностью нашей природы. Однажды мы даже попали под дождь, и я помню, как ты перепугался. Ведь на Марсе дожди только кислотные и от них под скафандрами и навесами спасается все живое и полуживое.
Так пролетела неделя твоей командировки и моего отпуска. И вот теперь, вспоминая те удивительные дни, я должен сказать тебе, что одна твоя фраза не выходит у меня из головы. Мы летели домой, вернее, в гостиницу. Летели на стареньком такси, которое двигалось в воздухе весьма медленно. Солнце еще не село. Можно было видеть и рассматривать все, что было под нами. И ты спросил тогда: «А что это за причудливые домики с крестами на крышах? Они такие необычные». В некоторых старых районах нашей столицы их довольно много. Я тогда что-то сказал тебе про моральный закон, про пережитки старых времен, про идею Бога. И мы быстро отвлеклись. Но вот теперь, когда ты улетел, а я остался, я зашел в некоторые из этих домиков, именуемых «церквями». И должен сказать тебе, что, спроси ты меня сейчас о них, я бы замолчал и не нашелся что ответить. Любой простой ответ уже не дается мне, и мне самому хочется разобраться.
Зачем прежние поколения настроили так много этих домиков, некоторые из которых очень велики и просторны? Что они делали в них, какая вообще идея скрыта за этими зданиями, в которых нет привычного алюминия и пластмассы, а есть одни лишь устаревшие материалы, такие же теплые, как тот ветер, которому мы подставляли свои лица?
Я хочу уже для самого себя разобраться с этим вопросом. Прилетишь ли ты еще раз, или кто-то из ваших посетит нас, а я буду сопровождать его, этот вопрос может возникнуть опять. И сам я, как уже сказал, хочу, чтобы эта сторона жизни была для меня более понятна. Легче всего отнести все к дикости и невежеству прежних людей. Мой отец говорил мне, что так учили в школе его отца. Сейчас, ты знаешь, мы просто молчим в школах на эту тему. Но дикость и невежество – плохое объяснение.
Храмы строили и тогда, когда рассчитывали орбиты движения планет, делали трепанацию черепа и знали свойства трав и растений. Причем часто именно те, кто знал толк в математике, физике и химии, стоили храмы и читали там свои непонятные для нас и необходимые для них тексты. А если не невежество, то что? Я стал думать об идее Бога. Вы, марсиане, не таковы, как мы. А мы, люди, не можем жить без внутреннего закона. Нам мало быть сытыми, защищенными и образованными. Мы очень легко можем убить себя или того, кто рядом, если великая идея не объяснит нам наше существование. Я прочел это. Не думай, что я так умен и глубок, что дошел до таких мыслей своим умом. Но когда я прочел об этом, сердце мое дрогнуло. Я понял, что напал на истину. Человеку нужно что-то, что не съешь и не наденешь, но что управляет жизнью и дает ей смысл. Так, может, для этого строили такие красивые и необычные здания? Для того, чтобы в них каким-то образом действовать на людей и превращать их из говорящих животных в нечто лучшее?
Но тогда все это похоже на заговор. На умный и тонкий, на полезный для общества, но все же заговор. Ты знаешь, что разуверило меня в этой мысли? Красота. Да, красота. Эти храмы красивы. И то, что в них, очень красиво. Даже когда там ничего не происходит, а ты один стоишь и смотришь на стены, на купол, на солнечные лучи в куполе. Красиво. А заговор не бывает красивым. Он может быть величественным, устрашающим, но он не красив. Ему просто неоткуда брать красоту. Это я тоже прочитал. Тогда что же остается? Остается то, что все это – правда.
Не смейся надо мной. Я все же человек, а не марсианин. У меня нет ни такого скафандра, как у тебя, ни твоего спокойствия. Так вот. Правда то, что есть Бог и что люди были в общении с ним, а потом отпали в какую-то тьму. Правда то, что у Бога есть Сын, и этого Сына, Который во всем равен Отцу, Отец послал к людям. Его жизнь на земле была коротка и интересна, но об этом я напишу тебе потом, если захочешь. Важно то, что Сын Бога был убит людьми. Его распяли на кресте. (Представляешь, какая дичь творилась раньше на нашей планете?!) Вот почему те красивые строения увенчаны крестами и их всегда видно издали. Но мертвым Он не остался. Он ожил. Книжки говорят, что Он «победил смерть». Все это похоже на сказку, особенно для вас – марсиан. Но мы, люди, у которых так часто болит и ноет сердце, находим в этом рассказе что-то настолько важное, что начинаем плакать. А ведь ты знаешь, что вот уже двести лет, как человек почти перестал плакать и очень этим гордится. Я узнал с большим удивлением, что вся история человечества как-то странно связана с этой короткой историей, часть которой я описал тебе. Люди то ждали прихода Сына Божиего, то потом старались жить для Него, то отказывались от веры и начинали ее ненавидеть. Было время, что они даже рушили эти красивые здания и убивали тех, кто сильно любил Распятого и Ожившего. Но это заканчивалось какими-то страшными бедами, и люди снова возвращались к трогательной истории.
Сегодня мы ничего не рушим и ничего не читаем. Нам не до этого. Мы увлеклись межпланетными перелетами, увеличением длительности жизни, поиском новых видов энергии. И я – такой же, как все. История для меня еще недавно начиналась с 2050 года, а что было раньше, никто не скрывал, но мне не было до этого дела. Так нас учили в школе.
И вот теперь мне все это стало интересно. После твоего вопроса стало интересно. За это спасибо тебе, дорогой У-140-М. Твой пытливый марсианский ум разбудил мой слабый ум человеческий, и теперь мне начал открываться какой-то новый мир. Я не знаю, разберусь ли я во всем этом, не отвлечет ли меня повседневная занятость, не устану ли я изучать то, что изучать не привык. Но я чувствую, что должен заняться этим. Я чувствую что именно здесь, а не в разработке новых двигателей, кроется наш человеческий прорыв. Обещаю тебе, друг, что, если я основательнее разберусь в тайне красивых зданий, увенчанных крестами, и той истории, которая их произвела на свет, я расскажу тебе об этом подробно и с увлечением. Ведь тебе так нравилось, когда мы, люди, с увлечением рассказываем что-либо. У вас на Марсе, ты говорил, все рассказы ведутся обстоятельно и ровно, не так, как я тебе рассказываю.
До встречи! Книги ждут меня. Книги электронные, привычные и, что еще лучше, – книги старые, бумажные, пахнущие теми временами, когда не было ни меня, ни межпланетного такси, ни космических заправок на Луне. Обещай мне сказать, что ты обо всем этом думаешь.
Твой друг с планеты Земля – Ваня 136\17.
