Спасительный круг любви
Парламентское большинство все-таки пропихнуло амнистию, и мой сосед Шалва из дома напротив вышел на свободу. Его мать по этому поводу накрыла хороший стол, а Шалва назвал кучу народа (в том числе и меня) отмечать.
Бывший узник встречал гостей в сиянии новых одежд. Темо по кличке «Какаду» хлопнул его по рельефному плечу.
– Пиджак не жмет? – И, не дождавшись ответа, перешел на свою любимую тему. – Ты прямо как в том анекдоте.
«... Ражикуна приехал в Рачу в новом костюме. Местным жутко понравилось.
– Ты где такое купил? – спрашивают.
– Где купил? Да в Сан-Ремо!
– Далеко от Амбролаури?
– Будет, так, 2000 километров.
– Смотри ты, какое глухое место, а как шьют!...»
…Уже устав от выпитого и съеденного, среди общей болтовни кто-то пристал к герою дня.
– Аба, дорогой, расскажи нам какую-нибудь историю. Не зря же ты три года отсидел.
Шалва, который еще мог изъясняться членораздельно, задумался, а потом исполнил просимое. Все как-то встряхнулись, настраиваясь на кровавый ужастик.
– Со мной сидел один парень, Кока. Его мать рано умерла, а отец… – Шалва сделал красноречивый жест, – одним словом, ему было не до сына. Кока слонялся целыми днями по друзьям, потом прилепился к своему дальнему родственнику. Он называл его дядя Сулико.
– Что за человек? – перебил его любитель сильных историй.
– Так, ничего особенного. Был раньше электриком, потом получил травму и ослеп. Его бросила жена. И он доживал один в какой-то дыре. А тут еще Кока подвернулся. Пенсии Сулико, конечно, на двоих не хватало, и Кока на голодный желудок и придумал грабануть своего одноклассника. Часто бывал у того дома и знал весь график семьи наизусть.
Пробрался он в дом, нашел две тысячи долларов и уже собрался уходить, смотрит – дело плохо. Прямо у ворот патруль кого-то допрашивает. Всмотрелся: да это же Сулико в черных очках. Стоит и время тянет: «Я, мол, мимо шел, дом перепутал». Пока патруль с ним разбирался, Кока через балкон с другой стороны вылез – и бежать.
– Не понял, – напрягся Темо, – этот слепой как там оказался?
– Мы тоже самое у него спрашивали, – отозвался Шалва. – Кока клялся, что ничего ему заранее не говорил. Слепой, видно, какой-то нюх имел. Но это так, детали. Короче, попетляв по городу, Кока вернулся с пачками к Сулико. А тот ему: «Иди, положи, что взял, на место. За тобой вот-вот придут». Кока поспешил скорее убраться подобру-поздорову.
– И по дороге его все-таки зацапали, – не утерпел Темо. – Так? И что тут крутого?
– Ты что, семимесячный? – разозлился рассказчик. – Не перебивай.
Слегка остыв, он продолжал.
– ... Когда Коку засадили, Сулико стал ходить к нему на свидания с книгами. И вместо разговоров просил читать ему вслух. Кока краснел, бледнел под взглядами охраны, но все же читал из вежливости. Охрана, само собой, потешалась над причудами слепого.
– Маразм какой-то, – буркнул Темо себе под нос. Остальные тоже потеряли интерес к рассказу, который явно не оправдал их ожиданий. Шалва, казалось, не замечал общего снижения интереса.
– Так ходил он к нему года два. Потом как-то пропустил одно свидание, другое. Кока запаниковал. Потом мы через разные каналы узнали, что Сулико умер. Соседи похоронили его вскладчину. Узнав об этом, Кока впал в истерику. Мы пытались его успокоить, а он орал на нас: «Вы считали его идиотом! А он любил меня, понимаете, любил! Мой отец пришел сюда только раз, тогда как Сулико со своей стучащей палкой ходил сюда, как на работу. Он не читал мне морали. Он просто хотел, чтоб я вышел отсюда человеком, и делал это, как мог».
Гости, как-то разом перестав болтать между собой и клацать вилками о тарелки, сидели молча. Наверное, каждый представлял себе этого чудака Сулико, едущего на другой конец города с книгами под мышкой и то и дело спрашивающего дорогу.
Шалва встал, тем самым ставя в истории логическую точку.
– Давайте выпьем в лице Сулико за всех, любящих нас со всем нашим дерьмом. За всех, чья любовь, как спасательный круг, держит каждого из нас на плаву в этой жизни.
Все задвигали стульями, вставая и поднимая стаканы. А Темо сказал уже серьезно:
– Джигар*! Тюрьма точно пошла тебе на пользу. Раньше ты никогда не говорил таких проникновенных тостов!
________________
Примечание.
* Непереводимое слово, высшая похвала.
