Отпусти одного человека
Июль 2004 года. Варвара маялась без работы и, соответственно, от безденежья. Клиенты по уборкам все разъехались, и до сентября ничего не предвиделось. И вдруг – его величество случай – соседка по улице заботу проявила:
– У моих знакомых квартиранты мальчишку в первый класс хотят подготовить. Если не боишься, рискни.
– А чего бояться?
– Они чеченцы, только из Панкиси приехали. За месяц хотят ребенка русскому научить. Никто не берется. Грузинский он тоже не знает.
С отцом ученика договорились быстро:
– Вы ему будете говорить на русском. А мать тут же сядет и на чеченский переведет. Хамзат не тупой. Па ходу математику и английские слова сувайте. Хуже не будэт.
Через месяц к школе Хамзат более или менее сносно мог отвечать на несложные вопросы, а Варвара в процессе перекрестного обучения овладела эрзацчеченским и шикарными рекомендациями в кругу беженцев. Так началась ее карьера репетиторства и погружения в исламский мир, которое затянулось на несколько лет. Наблюдать стык менталитетов всегда занятно, а для любопытной Варвары тем более: картинок с натуры масса, а вопросов еще больше.
...Засекла она как-то, что шестилетний Ильяс ездит на автобусе в школу сам и полезла выяснять у родителей.
– Как вы не боитесь его одного отпускать. Чужой город. Большое расстояние. У нас в школу на соседней улице детей в таком возрасте за ручку водят.
Ее попросту не поняли.
– Мы ему один раз показали дорогу, чего же еще? Он не заблудится. Там, в Чечне, война идет. Нас в любой момент могут убить. Ильяс не должен растеряться в этом мире. Наши мальчики в 12 лет автомат разберут и соберут за пять минут. А тут, подумаешь, школа...
Не только Варвара наблюдала за своими работодателями, но и сама подвергалась пристальному наблюдению.
– Ты не куришь? – ни с того ни с сего спросила как-то Сацита, подкладывая ей на тарелку пирожное. (Демонстрация гостеприимства была обычным делом после каждого урока, причем отказы воспринимались как «неуважение» или брезгливость).
– Нет.
– Это как случилось? – в голосе слышалось удивление вперемешку с ехидством. – Все грузинки курят. Мы же видим.
– Вот и совсем не все, – бросилась Варвара отстаивать честь Грузии. – Верующие не курят.
– Ты что ли верующая? – сомнительно-оценивающий взгляд.
– Ну, вроде того, – Варваре всегда было утомительно демонстрировать свои религиозные взгляды.
– А почему в брюках и без косынки? – последовал тут же второй вопрос.
Подразумевалось, что чеченки – настоящие верующие. И вот, извольте любоваться – все, как одна: в длинных юбках и даже дома в косынках.
– Я в церковь по-другому одеваюсь, – попыталась оправдаться Варвара, но не тут-то было. Вполне логичный контраргумент не заставил себя ждать:
– А что, Бог видит тебя только там, а здесь нет?
Как известно, самое лучшее в щекотливых ситуациях тут же задать встречный вопрос собеседнику о том, что ему дорого и близко. И Варвара с жаром стала выяснять, почему только у муллы две жены и дети, рожденные в шахматном порядке, а у других такого нет.
– Двух жен только очень богатый человек может себе позволить, – пустилась в подробные объяснения Сацита. – Поровну содержать, да чтоб под одной крышей не жили. Это, поверь, очень сложно...
…Предложения позаниматься посыпались одно за другим. О каждом ученике рассказывать – долго будет. Но на Исламе стоит остановиться отдельно. Он поразил самозваную учительницу редким старанием и культурным обращением. Высокий, светловолосый, голубоглазый. В нем не было подростковой расхлябанности, привычного жаргона и прочих, типичных для грузинского школьника, возрастных особенностей. Постепенно отношения между ними перешли в дружеско-доверительные, и необходимый на первом этапе официоз исчез сам собой.
Ислам стал раскрываться с самых неожиданных сторон. Как-то юноша явился на урок в довольно кислом настроении. Извинился за опоздание и сел.
– Что-нибудь не так? – посочувствовала Варвара.
– Часы отца на улице потерял. Искал, искал, никак не нашел. Потому опоздал.
– Отец, наверное, ругать будет?
Молчаливый еле заметный кивок и верчение ручки меж пальцев.
– Дорогие, наверное?
– Да-а! – печальным эхом.
– А ты скажи, мол, на тебя грузины впятером напали и отняли часы, – подмигнула ему несознательная училка. – И дело с концом. Точно ругать не будет.
– Что вы! Что вы! – отшатнулся от нее Ислам. – Это еще хуже. Во-первых, врать отцу – последнее дело. Коран запрещает.
Наверное, лукавая советчица в этот момент изменилась в лице – точно не ждала такого поворота.
– А во-вторых, «грузины отняли» – это уж точно никуда не годится. Магомед еще больше разозлится. Скажет: «Часы – плевать. Лучше бы тебя там убили, чем что-то отняли у чеченца! Позор!»
Варвара спешно переключилась на учебно-образовательный процесс, но эпизод с часами произвел на нее неизгладимое впечатление.
Время шло. Ислам уверенно щелкал дроби и несложные задачи, зубрил неправильные глаголы и все меньше делал ошибок в диктантах. Но ни разу не обмолвился о планах на будущее, выбор профессии был покрыт таинственным мраком.
– Умоляю, для чего тебе это все нужно? – не утерпела Варвара, не найдя однажды в домашке ошибок. – Видела я ваших мужчин. В науках они точно не Эйнштейны. Но дети так старательно учатся... Непонятно.
Ислам помялся и начал издалека:
– Понимаете, я хочу попасть в рай.
Учительница поперхнулась и закашлялась. Ожидала всего, чего угодно, только не этого. Старательный ученик истолковал это по-своему:
– А что? Вы разве не хотите попасть в рай?
– Хочу... Но... М-м-м... Грехи не пускают.
– А вы не грешите! – запросто посоветовал духовно продвинутый школяр. – Вот я, например, живу праведно. И стал загибать пальцы:
– Почитаю родителей – раз. Делаю намаз – два...
«И правда так», – соглашалась про себя Варвара с этим списком. Когда урок совпадал со временем молитвы, Ислам отпрашивался на 15 минут, бежал в ванну мыть ноги и начинал класть земные поклоны на персональном коврике. Универсальная училка сидела бессловесной мышкой рядом и думала про себя: «Кошмар какой-то. И не лень же ему! Насколько же он лучше меня». Впрочем, справедливости ради следует добавить, что такие перерывы на молитву устраивали и все остальные ее чеченские ученики, а также их родители.
– ... Держу посты – три. Я ни разу не пил вина и не курил.
– Э, стоп, стоп, – не выдержала Варвара такого перечня добродетелей. – Ты мне лапшу на уши не вешай. Как это, жить в Грузии и вина не попробовать. Что, в гости никогда не звали?
Ислам поднял на нее совершенно бесхитростные глаза. Так играть на публику было невозможно.
– Звали. Много раз. Но я говорил, что мне нельзя, и грузины отставали. Коран запрещает все, что туманит сознание.
– Так зачем же дело стало? – опять не поняла Варвара. – По вашим меркам ты готовый кадр для рая. Какие проблемы?
– Чтобы попасть в рай, мне надо принять участие в теракте. Для этого надо учиться. Математика, например, нужна при стрельбе. Физика...
Если бы можно было рухнуть, она бы так и сделала. Но на момент шока прочно сидела на стуле.
– Это прикол такой, да? – Первое, что пришло Варваре в голову.
– Нет, я серьезно.
На лице хоть бы уголок рта дрогнул. Будто размер ноги назвал. И все же, может, тут какой-то тонкий блеф, проверка на вшивость.
– Ну, и когда же нам ждать радиоуправляемый взрыв? – Варвара попыталась схохмить, но, видимо, вышло плохо.
– Мы в Грузии этого делать не будем. – Опять тот же невозмутимый тон, подходящий для примерки обуви. «Эти жмут, а вон те, наверное, в самый раз».
– И чем бедная Грузия удостоилась такой чести? – иронизировала учительница, напрочь забыв про изложение учебного материала.
– Вы нас приняли. Мы добро помним.
– Из-за вас отношения с Россией испортились, – сорвалась Варвара. Очень уж больная тема вывернулась сама собой.
В ответ меланхолично-неспешное:
– Мы знаем...
Потом Ислам слегка оживился.
– Вот я вам случай расскажу. Одного нашего парня ваши грузины в интернет-кафе порезали. Просто так. Затеяли драку из-за ерунды. Он защищался. Но... Так наши старики (вы же знаете, как мы их слушаем) сказали: «Не будем ответ давать. Грузины нас приняли. Не надо мстить».
– Раз уж вы такие понятливые, вообще не надо никаких терактов нигде.
Ислам прекрасно понял географический уклон миротворческого призыва и стал заводиться.
– Они наших 40 тысяч детей убили. Вы только подумайте: не два, не три, а 40 тысяч! Для нас, маленького народа. А зачистки чего стоят? – И пошел перечислять ужасы двух чеченских войн.
– Господь воздаст каждому по делам его, – еле успела вставить Варвара в этот поток ненависти.
– ... Эта война идет 250 лет, еще с Шамиля, – не унимался Ислам. – Вы знаете, кто такой Шамиль?
– Имею представление. Читала «Хаджи-Мурата».
– А кто это?
Пришлось сделать экскурс по творчеству Льва Толстого. В дверь на шум заглянула мать Ислама.
– Это мы про русскую литературу говорим, – выкрутилась учительница.
Дверь тихо закрылась. Ислам усмехнулся увертке, но слушал внимательно. С превеликим трудом все-таки вернулись в тот день к математике. Разговор этот продолжился и в другой раз.
– ... Напишите, пожалуйста, за меня тему «Письмо детям Беслана», – попросил как-то Ислам, сочинения продолжали у него оставаться слабым местом из-за недостатка начитанности. – В школе задали.
Варвара в темпе вальса накатала сочинение, стараясь осуждать само зло и оплакивать жертвы. Надо же было так совпасть, что жуткие кадры она смотрела по телевизору как раз в кругу семьи Хамзата. Ислам прочел написанное и опять свернул на недавнюю тему.
– А почему вы здесь про наших детей не написали? Что, нас не жалко? У нас больше погибло.
И опять полилась волна ненависти. Мол, только терроризм восстановит справедливость. Трудно было вставить хоть слово в его горячую речь. Дело в том, что у Варвары особенно-то и сил спорить не было. При слове «Беслан» у нее автоматически подкатывал ком к горлу. Какой уж тут диспут. Только попыталась она на другую дорожку вырулить.
– А если я случайно попаду в эту кашу? Или мои родственники или друзья в России?
Ислам нисколько не смутился.
– Скажете, что вы учили меня, сына муллы, и вас отпустят. Я же не слепой, знаю, как вы ко мне относитесь.
– Большое спасибо за души прекрасные порывы. Но те, другие, кто за компанию попал, они чем виноваты?
Любимый ученик пожал плечами, будто отвечал на вопрос о времени: «У меня нет часов».
– Ничем. Судьба такая.
Варвара произнесла пылкую и путаную речь на тему «Бог есть любовь» с соответствующими примерами.
– Да пойми ты, кто-то должен остановиться в этой страшной цепочке зла.
Но потерпела фиаско.
– У вас неправильное представление о Боге.
Поняв, что ее не услышат, она думала с сожалением: «Эх, отца Филарета бы сюда! Он бы растопил сердце Ислама своей любовью!» А то сама Варвара – никудышная реклама для проповеди. Короче, каждый остался при своем мнении.
…Как-то, спустя год после описываемых событий, Ислам позвонил на мобильник и, путая слова от возбуждения, попросил:
– Придите, пожалуйста. Моего отца в тюрьму посадили. Финансовая полиция. Как будто он украл. Он нашим беженцам бесплатно все раздавал, что «Братья мусульмане» посылали. Никаких документов не вел. Нам тут бумаги с грузинского надо перевести, в чем его обвиняют. Только денег нет, потом отдадим.
Через полчаса Варвара сидела, обложившись бумагами, и калякала построчный перевод до писчего спазма. Ислам сидел рядом, вникал во все нюансы и время от времени рассыпался в благодарностях. Провожая ее, он заверил:
– Как деньги будут, я позвоню, отдам.
Варваре пришли на память его планы попасть в рай, и она предложила бартер.
– Давай меняться.
– Чем? – не понял любимчик.
– Если пойдешь на теракт, отпусти одного человека за эту писанину.
Такого Ислам точно не ожидал.
– Обещаешь, что не забудешь?
– Обещаю.
На том и расстались.
…Много воды с тех пор утекло. Больше они не виделись. Только видя очередные кадры взрывов в России, Варвара всегда всматривается в фотороботы смертников и просит мысленно: «Отведи его от этого, Господи! Он хороший. Только заблуждается. Тебе все возможно!»
