Сказ о мусорном пакете, или Почти детективная история

Юлия Кулакова

– …Что-то давно у нас никаких выборов в районе не проходило.

Галя осматривала новую вывеску на дверях аптеки – хорошо ли прикрепили.

– От машины дойти до двери – и то замажешься грязью по уши. Обещали-обещали, а так и не заасфальтировали улицы – только на пару главных и хватило! Всё, в другой раз так и скажем: не придем вас выбирать, пока обещанного не сделаете. А ваши проблемы, где сейчас денег возьмете, – вот берите и асфальтируйте… Люд, ну правда же, у нас лучше, чем в старой аптеке у сельпо?
– Да конечно, лучше, что и говорить, – кивнула аптекарь Людмила своей начальнице, подвязывая к гвоздю над дверью вновь оторвавшийся китайский колокольчик, который Галя придумала повесить еще раньше самой первой вывески. – Мы ж с тобой вон как всё продумали; и какие витрины у нас, и подсказать стараемся, а то доктора-то какого взамен Дарьи Тихоновны прислали… ведь пьет, такой-сякой, а ему детей принимать! Сколько жалоб уже послали, а наверху руками разводят. Вон Иван сам ездил жаловаться, так ему прямо сказали: нет для вас другого врача – и всё тут Никто к вам не едет! А в старой аптеке – ну что там? Там просто лежит всё кое-как на полках в тесноте. Да и товара почти нет – вечно в район приходилось ездить. Что у них есть – анальгин да клизма?

Женщины засмеялись.

– Я за товаром как раз сейчас съезжу, а ты… а ты чего так рано пришла, кстати?
– Да в порядок себя приведу до работы. Я-то пешком хожу, грязно.
– Скоро осень. А лето и так дождливое и холодное выдалось, вот и грязно, – Галя зябко поежилась. – Побегу!
– Доброго пути, товарищ начальник! – шутливо отсалютовала Людмила.
– И тебе счастливо оставаться, товарищ работник! – и Галя, подхватив полы нарядного плащика, убежала.

Людмила огляделась. Серое пасмурное небо, покосившийся забор пьющей Анны в одном месте напрочь сломан – видать, кто из собутыльников дороги не нашел. Дальше – двор Равиля: молодец парень! и семья крепкая, и хозяйство крепкое. Дальше – одна из двух заасфальтированных улиц поселка, ведущая к сельской администрации… Людмила подергала Галин колокольчик – а ну как еще раз оторвется – и вошла в аптеку. Надо было готовиться к рабочему дню.

Здание, в котором разместилась новая аптека, когда-то было больницей. Потом начали достраивать-перестраивать, а потом взяли – и всё закрыли. В недостроенной части, прямо под самыми надвисшими плитами, по вечерам собираются подростки, жгут костер. Галя с Людмилой часто заходят туда. Не ругают ни за бутылки, ни за сигареты, только просят: ну милые, ну не ходите сюда, ведь обрушиться может – опасно! Или пожар случится! Не дождутся вас дома! Вот тебя, Антош, не дождутся – представляешь, что будет? Или тебя, Мариш, – ну куда ж ты в холод в такой юбчонке и еще на камне сидишь, потом же пропишешься у нас в аптеке-то!

– А меня мать и не ждет – пьет с дядей Борей, – как-то огрызнулась Мариша. И о чем дальше было спрашивать?

А как хотелось бы, чтоб снова зажило село! Может, сменят все-таки пропащего доктора на хорошего – не век же на него жалобы копить. Вот приехала и купила дом молодая семья, у них сынок-первоклассник, а сами оба – учителя и устроились в сельскую школу работать. А еще в это лето назначили в село священника. Тоже с семьей приехал, тоже молодые. Квартиру сняли в одном подъезде с Людмилой, в двухэтажном доме – таких всего несколько в селе. Служить пока приходится в сараюшке, но, говорят, и беседы уже какие-то проводятся, и с детишками чем-то заниматься при этой церквушке-сараюшке начали. Сама Людмила в церковь не ходила, хотя когда бывала в городе, могла зайти свечку поставить. Могла дома «Отче наш» прочитать, если особо нужда какая есть, ну и иконка-складень в углу стоит вместе с подаренным родней молитвословом. А вот новые учителя, наверное, будут молиться в церкви, по крайней мере, уже свели знакомство с батюшкой. Людмила встретила их как-то, когда они от него выходили. Показали икону: это, говорят, такая святая, которая сама сельской учительницей была; вот, священник подарил, будет наша покровительница. Людмила даже имя запомнила: Варвара Скворчин… нет, все-таки Скворчихинская. Сама же Людмила всё никак даже по-соседски к священнику не забежит, хотя и звали, только на улице чуток поговорит…

Колокольчик нежно вызвонил причудливую мелодию, и в дверь ввалилась запыхавшаяся тетка Алена.

– А я решила к тебе пораньше сегодня, Люд! Вот по телевизору сказали, надо ароматы дома распылять, чтоб не болеть. У сельпо в аптеке их нету, а у тебя вроде как есть?
– Есть, выбирай, – Людмила открыла витрину с ароматическими маслами.
– Вот что из этого от болезней? Ну, ёлка-то понятно… и еще вот это заверни… а вот еще говорят – как-то оно… или-или… или ити-ити…
– Тихо мне ругаться, – засмеялась Людмила. – Иланг-иланг, может? Вот, почитай бумагу про него – точно он тебе нужен?
– Да не буду читать, в передаче про него что-то говорили – вот я и возьму. А чего б и не ругаться? Или ты как Лизка, сестра моя, не ругаешься? Она у меня верующей заделалась.
– Верующей? В церковь пошла?
– Нет, в церковь не пошла, просто ей книжку с молитвами подарили. И она теперь если ругнется – правило читает.
– Какое-такое правило от ругательств? У меня в молитвослове вроде только утреннее с вечерним есть.
– Она мне показывала. «От осквернения» называется.
– Что? – Людмила еле сдержала смех. В ее молитвослове тоже значилось это правило, и она как раз поинтересовалась в свое время в интернете, зачем оно нужно. – А ругательства тут при чем?
– Ну вот, мол, осквернилась таким словом, вот и… да что ты меня спрашиваешь, я что – монашка, что ли? Дам тебе Лизкин телефон, читайте вместе, что хотите, а я не знаю этого. И в церковь не пойду, тем более к такому попу плохому.
– Да поп-то совсем недавно приехал, что ж он тебе сделать успел?
– А то. И не мне, а всем нам – всё село обидел. Неужели не слышала?
– Нет, конечно. Когда мне, я на работе весь день.
– А вот слушай. Взял твой поп распрекрасный да и вывалил мусор прямо посреди улицы. Лень ему до помойки дойти было! Ишь, приехал, думает, раз деревня – так и валить можно? Не пойду я к нему, и никто теперь не пойдет, пусть один сидит.

Тетка Алена запыхтела и двинулась с покупкой к двери.

– Ален, Ален, погоди! – Людмила задумалась. – Ты ж на Крайней живешь? Или переехала куда?
– Куда я перееду? У меня ж огород!
– Так, а теперь подумай, где Крайняя, а где мой квартал. И как он с мусором оказался на другом конце села, что там забыл? Наша-то мусорка прямо за углом, у трассы.
– Вот уж не знаю, что его занесло, вот только высыпал он нам мусор под окна – и всё тут. Бывай, Людмила!

И тетка Алена хлопнула дверью. Колокольчик обиженно звякнул.

Посетителей в этот день было мало. То ли, слава Богу, никто не болел, то ли потому что начался затяжной дождь. Только Галя привезла заказы, как раз по свободному времени и рассортировали. Прямо перед закрытием, однако, снова пришла тетка Алена да не одна, а с Раисой, которая жила с ней на одной улице.

– Вот! – торжествующе заявила Алена. – Вот она знает, как поп к нам на улицу попал!
– И знаю! – гордо сказала Раиса. – Он на джипе приехал и прямо из джипа мусор и высыпал!
– На джипе. Сел на джип и приехал вам мусор высыпать, – развеселилась Людмила.
– А ты кому веришь – нам или попу? – наступала на витрину тетка Алена.
– Раис, а сыновья-то у тебя на машинах? – спросила Людмила.
– Конечно, не нищеброды! – подбоченилась Раиса. – У обоих есть!
– А в машинах разбираются?
– Ты ж знаешь, что старший мой – механик! И второй разбирается, а как же?
– Ну так скажи им, пусть на этих своих машинах в квартал доедут и посмотрят, какие машины у нас под окнами стоят. Я вот не механик, а вижу, что под окном у священника «шестерка» старая стоит и что на ней он и ездит. И на джип она вовсе не похожа. Так что не знаю, кто там к вам на джипе с мусором катается.
– Не знаю, какая у вас там «шестерка», а Симашенкова Таня своими глазами видела, как он на джипе… – затараторила Раиса.
– Стой, как Симашенкова? Ты ж сказала, что сама видела… – обернулась тетка Алена. – Эй, куда, подожди меня! Люд, скоренько продай мне от головы, с твоего иланга что-то разболелась…

Наутро ни свет ни заря в аптеку снова прибежали Раиса и Алена.

– Узнали мы, откуда у попа джип! Узнали! Бабушка подарила!
– Ничего себе бабушка, это ж где такие водятся, я тоже хочу, – рассмеялась Людмила. – С вами кофе с утра не надо, и так взбодришься!
– Ну что ты – не понимаешь, что ли? Бабушка, стало быть, его мать, она миллионерша в городе!
– Это вы с утра пораньше в аптеку пришли, чтоб мне про городских миллионерш рассказать?
– Нет, мы с почты, уже туда успели… Журнал купили. Там написано, что в аптеках такой порошок продается: если его в воду сыпать – болеть не будешь, потому что будет энергетика хорошая. Структурированная вода какая-то будет. У тебя такой порошок есть? Сейчас найду рекламу, где-то в сумке… Батеньки, журнал-то на почте забыли – идем обратно!
– Ален, ты вот мне как-то говорила, что «Отче наш» выговорить не можешь. А «энергетику» и «структурированную» – можешь? Мне вот тяжело, – улыбалась Людмила.
– И то правда, без бутылки не выговоришь! – вмешался в разговор только что подошедший Николай-электрик. – Хозяюшка, продай-ка мне во-о-н той минералочки, как в тот раз! Очень уж с утра она помогает!
– Коль, а ты не слышал ничего? – осторожно спросила Людмила, открывая и протягивая бутылку.
– Про что?
– Да, говорят, на Крайней кто-то мусор высыпал…
– А-а, слышал. Говорят, Попов Михал Иваныч на помойку мусор не понес, а из мешка на улице высыпал. Ну так я не верю. Мало одной бутылочки-то, продай еще!
– Попов?! – Людмила начала понимать, в чем дело.
– Какой еще Попов? – очнулись Алена с Раисой. – Поп это, поп на джипе! А никакой не Попов!
– А, тогда понятно! – Николай допил вторую бутылку. – А то я и думаю: да не мог Михал Иваныч – чего ему? он мужик хороший и даже не пьет, потому его нефтяники к себе работать и взяли – у них с этим строго…

Людмила бежала домой после работы, когда споткнулась и чуть не упала, – а чего хотела-то? на каблуках по такой грязи… «Ну-ко не падать!» – кто-то подхватил ее и поставил на ноги. Таинственным спасителем оказался трезвый нефтяник Попов, живущий на улице Крайней. Людмила поблагодарила его и было распрощалась, но уж очень хотелось прояснить наболевший вопрос:

– Михал Иваныч, а что это про тебя такое говорят? Будто мусор ты на Крайней выбросил, прямо на улицу.

Попов остановился.

– Вот болтуны! Ну болтуны, чихнуть нельзя – скажут, что помер! Да выносил я до работы раненько мусор на днях, несу, а пакет возьми да и порвись! Я отнес его, значит, потом вернулся, собрал то, что просыпалось, и тоже отнес! И тут смотрю – Наташка в окно смотрит! Ну, думаю, всем теперь расскажет, как я тут за мусором бегал по улице. И точно, гляди ж ты!
– Наташка? Это какая Наташка? у вас же там две, Ивановых и…
– Не, Тарасова. Она еще с Ларкой Симашенковой, сестрой Таньки, дружна очень. Вот же народ! Вот болтать!А еще спрашивают меня все, почему я не женюсь!..

Оставив огорченного Попова, Людмила поспешила к кварталу: несмотря на августовские дни, уже очень мерзли ноги. Во дворе ее дома в песочнице сидел младший сын священника и что-то катал по земле. «Вжжж!» – неслось на весь двор.

– Ух какая машинка у тебя отличная, Сереж! – похвалила Людмила, хотя из-за налипшего сырого песка было непонятно, машинка ли это вообще.
– Это джип – бабушка подарила! – обрадовался ребенок, помахав в воздухе игрушкой, отчего песок попал ему на макушку и съехал по волосам.
– Здрасте, тетя Люда, – к ним подошел Сережин старший братик Игорь. – Вам тоже машинку показывает, да? Неделю назад бабушка ему привезла, так он теперь всем, кто мимо идет, хвастается, что ему бабушка джип подарила!
– Вот оно что! Понятно-понятно… А тебе какую машинку подарили?
– Зачем мне машинки, теть Люд, я большой, я в первый класс пойду, – важно произнес мальчик. – Вот, маме помогаю, – и показал на мусорный пакет, который собирался отнести.
– Пакет не порвется? А то смотри, тут у одного дяди на днях порвался и немного просыпалось на дорогу, так бабушки до сих пор ругаются.

Игорь придирчиво осмотрел пакет – да вроде прочный! – и как-то очень по-взрослому сказал:

– Ох уж эти бабушки!

Фото: felix.by