Жена

Алевтина Губайдуллина

Холостяцкая твердость

- Да! Есть! – отчеканил Михаил на приказ шефа, выполнил команду «кругом» и стал собираться на выход. Месяц назад шеф скинул на него дурацкие статьи по заказу какого-то журнала. И вот теперь надо ехать в редакцию и получать гонорар. Если бы не шеф, то Михаил не стал бы даже тратить время. Он мог бы спокойно прожить и без этих смешных денег. Да и шеф его целый месяц накручивал: «Ой, какая там женщина работает! Миха! Для тебя! На свадьбу не забудь пригласить. Я тебе меню заранее скажу, что я люблю праздничного поесть!» «Миха! Ты меня всю жизнь благодарить будешь!»

Михаил ехал в редакцию без всякого волнения. Он был уверен в своей закоренелой непоколебимости. Жизнь сложилась так, что было не до семьи, и он с этим уже свыкся. И он даже не мог предположить, что однажды, встретив девушку, которую «навязывал» шеф, ему вдруг со всей остротой откроется горечь собственного одиночества.

От метро было недалеко – десять минут по красивой старинной Москве. Здание с лестницей, тяжелая входная дверь, ярко освещенный коридор. Комната номер двадцать пять.

– Можно?
– Да, заходите! Здравствуйте!
– Добрый день! У меня гонорар за статью в апрельском номере.
– Фамилия?
– Океанов.
– Нет, такой фамилии не было.
– Естественно – это же псевдоним.
– А настоящая фамилия как? – молодая женщина наконец-то перестала рыться в бумагах и повернулась к Михаилу. Совершенно обычное лицо спокойной молодой женщины. Гладкая прическа, волосы собраны в тугой пучок. Светло-сиреневый пушистый свитер, в котором было очень уютно, необычайно подходил ей.
– Макаров.

Прошла минута. Она перелистала какую-то пачку и вытащила из нее один листок.

– Вот, пожалуйста, здесь и здесь заполните. Касса по коридору до конца и налево.

Михаил вышел из комнаты и направился по указанному курсу.

На следующий день с самого утра шеф вызвал Михаила к себе:

– Ну как? Познакомились? – радостно спросил он.
– Я думал, ты по делу.
– Ой, что это мы такие деловые? А? Ладно! Только на свадьбу, на свадьбу пригласи!
– Если ты оголодал, я тебе и так салатика куплю.
– Без свадьбы салатик не идет. Свободен!

Выполнив команду «кругом», Михаил невозмутимо вышел от шефа.

Только этого ему еще не хватало! Шефа малость занесло, что он решил еще и личной жизнью своих подчиненных заняться. Работали они вместе уже больше пятнадцати лет и очень хорошо чувствовали те грани, которые переходить было нельзя. Михаил воспринимал «сватовство» как шутку, продолжал беспристрастно писать дурацкие статьи и раз в месяц появлялся в комнате номер двадцать пять ровно на одну минуту получить бланк.

Беду руками разведу

В шестой раз подходя к подъезду редакции, он вдруг почувствовал тревогу. Профессиональное чутье не обмануло его. В коридоре стояли сотрудницы с мрачными лицами и обсуждали какое-то неприятное событие.

– Жалко! Жалко ее. Теперь совсем одна осталась. И замуж все никак не уговоришь ее выйти.

– Ладно с родителями жила.
– У нее что, вообще никого не осталось?
– Ой, там родня такая, что лучше их не знать.
– Одиноким ужасно тяжело.

Михаил весь напрягся и почему-то сразу понял, что речь идет о ней – из комнаты двадцать пять. Так и есть. Она сидела заплаканная, укутавшись как можно глубже в воротник своего красивого свитера.

– Макаров, – тихо проговорил Михаил вместо «здрасьте», и тут он спохватился, что не знает, как ее зовут.
– Макаров Михаил Юрьевич, – почему-то повторил он.

Она кивнула и стала искать бланк с его фамилией.

Говорить не может. Михаила это разволновало. Он взял бланк и вышел. Но вместо того, чтобы идти в кассу, пошел снова в коридор. Женщины разошлись по своим рабочим местам. Больше ничего узнать не удалось. Михаил не мог так просто уйти. Ему надо было обязательно еще раз увидеть ее и как-то утешить. Он умел это делать – утешать, поддерживать, взбадривать, веселить. Тут уже срабатывал его профессионализм: если человеку плохо, он обязательно должен помочь. Бланк выпал из рук, Михаил наступил на него и на бланке остался отличный след от его ботинка.

– Извините, девушка, я бланк испортил. Не перепишите?
– Да, перепишу, – тихо проговорила она.

«Дело совсем плохо». Михаила охватила эта знакомая ему похоронная молчаливость; он снова вышел из комнаты, так ничего и не предприняв.

На этот раз Михаилу удалось поставить на бланке отличную кляксу.

– Извините еще раз! Вот ручка потекла – клякса такая! Давно кляксы не ставил! – виновато проговорил Михаил, снова оказавшись у незнакомки.

– Садитесь. Вот вам хорошая ручка. Вот вам чистые бланки. Как заполните качественно, тогда и я все впишу.

Михаил сел за свободный стол, расположился надолго. То открывал свой дипломат и долго рылся в нем, то снова закрывал. Он сам не понимал, зачем он тянет время? Для чего? Ему это было совершенно несвойственно. Наконец он взял себя в руки и вдруг поймал себя на том, что не отрывает глаз от этой милой женщины.

– Может, чаем угостите? Я кручусь с утра по городу.

Незнакомка отложила все свои дела, сняла очки, посмотрела немного удивленно на Михаила и перестала плакать.

Важные свидания

Михаил встречался с Мариной и специально старался подольше погулять на свежем воздухе – целый день ведь сидит в конторе, света белого не видит. Марина постепенно успокаивалась. Слишком она была привязана к матери, и ей трудно было переключиться на другое существование. Как-то гуляя весной по Тверскому бульвару, они вдруг услышали звон колоколов.

– Я зайду в храм на минуточку? – спросила она Михаила.
– Я тоже зайду! – ответил Михаил.

Храм внутри представлял собой лишь голые стены, нуждающиеся в хороших штукатурщиках. С краю была выставлена старинная икона Пресвятой Богородицы, напротив стоял подсвечник.

Марина купила свечки и поставила к иконе.

– А где за упокой поставить? – спросила она у служительницы.
– Сейчас – Светлая! За упокой не ставят.

Ответ для Михаила и Марины был довольно странным.

– То есть как? Почему? – переспросила Марина. Очень ей хотелось помолиться за маму.
– На Светлой седмице все умершие – со Христом! Пасха же!

Марина с Михаилом вышли из храма, и ощущение собственного заблуждения, непонимания, недознания жизни охватило их.

– Она говорит об умерших как о живых! – удивлялась Марина.
Михаил не знал, что ответить, потому что совершенно не был сведущ в религиозных вопросах.
– Когда мне было лет восемь, дед сказал слова о Боге: «За правду – прибавлю, за неправду – убавлю». И на этом мое религиозное воспитание закончилось.
– Какие хорошие слова! А я вот никогда такого не слышала.
– Меня дед старался воспитывать порядочным человеком и спуску никогда не давал. Ох, и строгий же был! Я обижался немало. Зато теперь понимаю, что он был прав.
– Миша! А мы будем с тобой венчаться? – робко спросила Марина.
– Почему же нет? – ответил Михаил решительно.
– Я вот тоже думала, что хорошо бы нам повенчаться. Знаешь, моя бабушка так мечтала о свадьбе, о красивом платье, что вся деревня соберется на ее свадьбу. Хор у них так красиво пел. А вот когда она выросла, уже церкви закрыли и мечта ее не сбылась. Так она всю жизнь об этом сокрушалась.
– Жалко! Очень жалко! Лишить девушку такой радости! Свадьба – это же самая главная мечта.
– Миша! А ты никогда не был женат? – Марина осмелилась задать самый волнующий ее вопрос.
– Нет! Не до этого было! – строго ответил Михаил, и Марина поняла, что эту тему лучше закрыть.

Михаил работал в оперативно-следственном отделе по розыску особо опасных преступников. Для Марины эта тема была запретная. Он не хотел посвящать ее в свою жизнь, чтобы она постоянно не волновалась. Много раз он попадал и в перестрелки, и в рукопашные, два раза был ранен. Но никогда не думал об угрозе для своей жизни. А вот женщины – они всегда накручивают, всегда излишне волнуются.

Счастье под секретом

На свадьбе шеф веселился больше других. Вел себя как мальчишка. Орал, заставлял всех ему подкрикивать. Требовал немыслимых пирожных, да чтобы сейчас же их и испекли, благо дело происходило в ресторане и можно было себе позволить такую роскошь. Стал составлять список неженатых подчиненных и выбирать дни для свадеб.

– У меня талант! Не каждый может сосватать! Вы мне все должны верить! Я вам – отец! – шеф никак не мог угомониться. – Горько! Горько!

– Успокойте шефа! – попросил Михаил своих сослуживцев. – Мы же договаривались. Я же просил.

Шефа успокоили, заверив, что завтра же будет другая свадьба – традиционная.

Первая и последняя вина

Михаил пришел после тяжелого рабочего дня усталый и раздраженный. Весь день он ругался на подчиненных. Придя домой, впервые не посмотрел на Марину. В нем все кипело. Молча сели за стол, поужинали. Но Михаил так и не остыл. Марина не знала, что делать. Ей стало грустно и одиноко. Она ждала Михаила, все подогрела, успела убрать. Сегодня ровно полгода, как они поженились. И вот такая неприятность. Она не хотела нарушать сурового молчания мужа. Михаил встал из-за стола и пошел в комнату. Через какое-то время Марина тихонько вошла следом. Михаил ходил из угла в угол. Увидев грустные глаза Марины остановился, заглядевшись на нее. Она подошла и нежно обняла его. Михаил понял, что был неправ. И сразу все прошло.

– Прости, Марина! Я тебя обидел?
– Нет, не обидел. Ты устал.
– Но ты же в этом не виновата.

Позабылся суровый рабочий день, неприятности, срыв довольно важного оперативного мероприятия. Михаил ласково поцеловал жену и так и не выпускал ее из своих объятий. В жизни ему всегда не хватало ее. Только сейчас он это понял. Он понял, что такое любовь и семейное счастье – когда рядом с тобой любящий и понимающий человек, всегда готовый придти на помощь. Это – счастье! Это – настоящее счастье!

«Марина! Не уходи!»

Михаил проснулся от сна, в котором Марина ушла от него. Он бежал за ней следом, но так и не смог догнать. Наяву Марины рядом тоже не оказалось. Обычно он всегда просыпался первым и ждал, когда она проснется. И вдруг... Обиделась? Ушла?

Он поднялся и позвал ее. Марина не отозвалась. Он бросился на кухню. Марина сидела в наушниках у плиты и жарила его любимые оладушки. Михаил в секунду справился с собой. Как хорошо, что она ничего не слышала, а то испугалась бы.

– Проснулся!
– Да! Проснулся!
– А поцеловать? – весело проговорила Марина.

Михаил со всей силой обнял жену.

– Ты чего? – Марина не ожидала таких эмоций.
– Я люблю тебя, милая моя!
– Я знаю!

Целый день Михаил не мог забыть этого тяжелого чувства – если вдруг Марины с ним не будет.

«Правым подобает похвала!»

Михаил попросил шефа позвонить Марине и сказать, что задержится.

– Он вернется! Он обязательно вернется! – как мог шеф пытался успокоить ее. Марина не понимала, почему шеф так взволнован. Спрашивать было нельзя. Но по голосу она поняла, что Михаилу что-то угрожает. «Может, показалось? Может, это просто мои догадки?» На душе было нехорошо. Хотелось плакать.

Марина ждала мужа, все чаще поглядывая на часы. Одиннадцать, двенадцать, час, два, три. Наконец от усталости она легла в кровать, но не спала. Такое было с ней в первый раз. Она знала, что все будет хорошо, что он вернется. Она никогда не думала, что сможет так полюбить. С Михаилом ей было хорошо, спокойно. Никаких взаимных упреков. Он быстро изучил ее характер, знал наперед все ее неприхотливые желания. Умел удивлять и радовать. Горечь нелегкой жизни до встречи с ним постепенно отошла. Радость и светлая легкость вернулись к ней, когда она была уже на грани какого-то слома, из которого невозможно было бы выбраться. А тут оказалось, что она кому-то нужна. Она растаяла, снова стала той же юной и легкой Мариной.

Михаил вернулся домой в четыре. В квартире горел свет. Он прошел в спальню. Марина спала, накрывшись пледом, над головой горел ночник. Михаил прислонился устало к косяку двери и замер. Всю ночь он со своими сослуживцами выслеживали бандитов. Завязалась перестрелка. Пуля лишь коснулась слегка его щеки, пролетев мимо. Все кончилось. Он дома. Он – жив. Он вернулся к своей любимой жене.

Михаил подошел тихонько, укрыл Марину потеплее, убрал с подушки лежащие рядом очки. Хотел было погасить свет, но тут увидел, что в ее руке была маленькая книжечка, которую он никогда раньше не замечал. Псалтирь. Кафизма пятая. «Радуйтеся, праведнии, о Господе, правым подобает похвала…» – прочел он. Какие замечательные слова. Почему раньше Марина никогда ему их не говорила?