Прости, Дианка!
Елена Есаулова
Ляля проснулась и села на кровати. В голове звенело одно слово – «предатель». Так всякий раз оканчивался один и тот же навязчивый сон, мучивший женщину который месяц. Сон был даже не сном, а документальной лентой воспоминаний, крутившийся в голове Ляли почти каждую ночь.
Она повздыхала горько, нащупала тапки, побрела в ванную и уселась на край ванны.
– Это было 15 лет назад, – поясняла она негромко, глядя на свое отражение в зеркало. – Мы же были просто малолетними клушками! Тебе не о чем думать, а? Почему ты должна не спать из-за каких-то давних молодых глупостей? А еще завтра на работу, дел куча, у дочери ЕГЭ, у сына – детсад.
Посидев минут пять, Ляля вернулась в кровать. Легла, стараясь не разбудить мужа. Чуть задремав, она опять провалилась в документальный сон из прошлого.
…Студентки первого курса, только что сдавшие жуткий экзамен по матанализу, собирались развеяться, прогуляться по парку.
– Ну и где она, эта твоя дочь грузинского народа? – насмешливо вопрошала Лялю Ирка, осторожно снимая теплые термобигуди с черных блестящих прядей. – Сколько еще ее ждать?
– Да девочки, она обещала быстренько, – виновато отвечала Ляля. – У нее сестра в подъезде полы моет, она поможет и прибежит сюда. Неудобно, вместе же собирались.
– Да ну ее вообще, эту Дианку, – неожиданно раздраженно бросила обычно спокойная Алла, тряхнув рыжими кудрями.
Она отложила тюбик с тайванской розовой помадой и продолжила:
– Вот к чему мы с собой ее берем? Нарядится как чума болотная, юбка до полу, туфли прабабкины. Только одна и есть у нее вещь стоящая – брошечка – вот бы мне такую. А Эдик мой, который курсант, между прочим, обещал парней нормальных привести, познакомились бы, погуляли. А она испортит все, начнет нести что попало, морали читать: курить вредно, пить нельзя – мы же будущие матери. Это ты, Лялька, зачем-то ее всегда с нами тащишь, дурочку с переулочка.
– Точно! – вставила свое веское слово Аня, старательно наводившая черным карандашом стрелы амура у глаз. – Ни красоты, ни ума, ни поржать не может, ни одеться. Зачем ты с ней, Ляль, дружишь, мне лично непонятно. Вроде ты нормальная девчонка. А она только кайф компании ломает. Как начнет песни о своей родине да о доме петь, словно на уроке пения, аж с души воротит! Короче, все, девочки, готовы мы – быстро пошли, не будем ее ждать.
Дианка из Тбилиси, действительно, отличалась от своих одногруппниц, учившихся в пединституте большого сибирского города.
Колоритная в силу другой ментальности, честная и прямая, она часто подвергалась насмешкам. К нашим суровым зимам Дианка была совсем не подготовлена: в мороз носила куцую серую шапку-чепец и кургузую шубу из искусственного меха, над которой местные модницы откровенно посмеивались. Ляля – единственная, кто подружился с грузинкой. Студентка из Грузии как-то по-взрослому мудро и небанально рассуждала, в ней было что-то чистое, светлое и настоящее, что и привлекало Лялю. А чуть позже ее пригласили в компанию веселые симпатичные девахи из группы, позже они даже поселились в одной комнате общежития. И старый друг, Дианка, никак не вписывался в новый Лялин круг. Девочки в глаза и за глаза откровенно подшучивали над немодной сокурсницей, а подруга не могла набраться мужества и вступится за нее.
…Подруги принялись обуваться, толкаясь и хихикая.
– Ляль, ключ не забудь, как в прошлый раз, что ты встала-то? – потянула ее за рукав Алла.
Обычно Ляля за словом в карман не лезла, а тут вдруг замолчала в растерянности и не могла двинуться с места.
Ира, Аня, Люда и Ляля ладили, хорошо проводили время, бегали в кино и болтали о мальчиках. Но порой Ляля чувствовала себя неблизкой милым подружкам. А сейчас она и вовсе считала себя предательницей: в ее присутствии обижали дорогого человека, а она не могла найти слов, чтобы объяснить, что эта странная для окружающих, плохо одетая и не очень эффектная внешне девочка – по-настоящему хороший человек.
Она хотела сказать подругам, что мама и папа Дианки небогаты и не могут посылать ей денег на одежду, потому что в семье растут еще братья и сестры. Что Дианка – редкой души человек, способный отдать последнее, что она искренне любит не только Лялю, но и всю ее компанию из комнаты 311, и что она, Диана, – особенная, замечательная, с тонко чувствующим сердцем. Но слова не шли, да и вряд ли они были бы услышаны девушками. Помешкав секунду, Ляля схватила свою яркую сумочку, надела ветровку и присоединилась к подругам, которые направлялись на остановку неподалеку от общежития. Когда подошел троллейбус, Ляля услышала за спиной гортанный голос:
– Дэвочки, Лала, подождыте!
От общежития к ним бежала что есть силы Дианка, подобрав длинную юбку.
– Во, чешет, аж дым из ушей валит, – ехидно заметила Анька.
Алла и Ира прыгнули в троллейбус, увлекая за собой Лялю. Та нехотя тоже поднялась на ступеньку. Двери закрылись, транспорт тронулся. Бежавшая Дианка резко остановилась, возмущенным и грустным взглядом она проводила уезжающих девиц. Ляля, чувствуя себя премерзко, хмуро отвернулась к окну…
…Сон кончился. За окном забрезжил рассвет. Ляля встала и начала собираться на работу. Она делала текущие дела, время от времени мысленно возвращаясь к событиями 15-летней давности.
…Через два дня после той истории Дианка не появилась на очередном экзамене, а к концу сессии в деканате вывесили приказ о ее отчислении. Мучаясь мыслями о том, куда делась подруга, Ляля набралась-таки смелости и пошла к ее сестре, которая жила недалеко от общежития.
– Уехала, отэц у нее заболэл, – неприветливо отрезала черноволосая женщина. – Ты – Лала? Она все ждала, что ты придешь, письмо даже тебе пэрэдала.
Сестра Дианы скрылась на минутку и вынесла из глубины квартиры тонкий почтовый конвертик. Ляля открыла его – внутри лежала брошь в виде серебряной стрекозы с зелеными камушками-глазами. Ляля знала, что это самая дорогая для Дианки вещь, подаренная ее маме бабушкой, а той – прабабушкой. Ляля молча положила конверт в сумку, вышла из подъезда и, дойдя до ближайшей скамейки, разревелась в полный голос на глазах у прохожих.
Жизнь Ляли шла своим чередом: она писала контрольные и курсовые, читала книги, бегала в кино, искала счастья в личной жизни. Постепенно она вытеснила неприятные воспоминания в глубины подсознания. После института события помчались еще быстрей. Замужество, работа, рождение детей, обретение веры. Из всех подруг Ляля продолжала дружить и общаться только с Аллой. Спустя 15 лет, всплывший в памяти Ляли грех стал терзать ее. Совсем измучавшись, она наконец-то обратилась ко Господу с покаянной слезной молитвой. После покаяния сны прекратились. А через какое-то время на ее страничку в соцсети пришло письмо с аккаунта неизвестной молодой девочки.
«Дорогая Ляля, привет. Это Диана. Я пишу тебе со страницы своей дочери Маки. Как ты поживаешь? У меня все хорошо, я замужем, у меня три дочки и свой бизнес. Мы с семьей живем в Греции, если захочешь – приезжай, буду очень рада. Часто вспоминаю Сибирь и тебя, Лялька. Люблю тебя».
После прочтения послания огромный камень свалился с ее души.
– Слава Тебе, Господи, – шептала Ляля, строча обширное ответное послание Дианке. – Какой же Ты, Господи, милосердный! Мы портим, а Ты чинишь, мы рушим, а Ты восстанавливаешь. Спасибо!
P.S. Случайно или нет, но, спустя несколько лет после покаяния, у Ляли вновь появились прекрасные подруги из Грузии: Маша, Тамари, Манана и Нино. Как и Дианка, они честные и прямые, искренние и настоящие. И, может, кому-то этот факт покажется притянутым за уши, но Ляля точно уверена: эта дружба – подарок Божий и незаслуженная Его милость к ней, недостойной и грешной.
