Победительницы. Часть вторая
Нино Чикобава
Часть вторая
С каждым годом, что отдаляют нас от праздничного салюта 1945, все меньше и меньше остается тех, кто помнит ужасы этой страшной войны.
О войне и солдатах снято бесчисленное множество фильмов. Ветеранам войны посвящаются песни и стихи, их награждают памятными медалями, в их честь устраивают концерты.
А помним ли мы тех бабулек в тылу, которые перенесли войну на своей спине, руках и нервах? К сожалению, их лишения, страдания и самоотверженный труд зачастую остаются «за кадром». О них нет записей в базах данных, им не выдавались особенные продуктовые пайки, не оказывалась особая медицинская помощь. Хотя их подвиг во время войны по-своему велик: чем могли, они помогали тем, кто был с ними рядом.
Бабусик Мария Николаевна
…Мария Николаевна была купеческой вдовой. Ее супруг скончался в тот день, когда свергли царя. Умер от горя. Как рассказывала бабушка Мария, однажды муж пришел домой и с порога произнес: «Маша, царя свергли!» Произнес – упал и умер... Такова во многих была преданность и любовь к помазаннику Божию.
Осталась Мария Николаевна без всякого обеспечения одна с тремя детьми. Потихоньку из дома стали исчезать драгоценности, потом кое-что из мебели, посуды. Хозяйкой она была бережливой и аккуратно вела записи в книге, куда и что потрачено, сколько еще нужно. Интересно, что, когда ее квартиру, занимавшую весь этаж Сололакского дома с балконом, «уплотнили», горничная Дуся не ушла, а осталась, стараясь помогать «бывшим», да еще и на каждый престольный праздник с утра заходила: «Барыня, благослови!» Мария Николаевна обнимала ее, плакала и по привычке благословляла, а Дуся старалась приласкать детей, помочь убрать теперь уже маленькую квартиру, приготовить обед.
Дети выросли, обзавелись своими семьями, но хозяйкой в доме по-прежнему оставалась Мария Николаевна. Старинный род продолжался, и перед войной родились внуки от одной и другой дочерей. Правда, сын был репрессирован и сослан.
С приходом войны ничего в укладе не изменилось. Бабусик, как ласково называли ее внуки, продолжала, встав, приводить себя и все вокруг в порядок, просматривала хозяйственную книгу, шла на базар с Дусей. Только теперь с базара они приносили намного меньше, чем раньше, а потом и вовсе – лишь зелень да мацони. За время войны дети забыли вкус мяса. С наступлением 1942-го года на базар идти было незачем: если был удой, старик-мацонщик сам разносил свой товар по дворам.
Вечерами окна завешивались, и эта печальная привычка не покидала бабусик Марию всю оставшуюся жизнь. Хотя Господь миловал и враг в Грузию не вошел, но нужда, голод и страх были неизменными спутниками населения. Не хватало еды, не было лекарств и мыла, зато были вши, брюшной тиф и доносы...
А дети как дети – играли, когда не выла сирена, но вот с едой... Внучка помнит, как ее брат, которому в 1941-ом исполнилось три годика, никогда не доедал ту краюшку хлеба, которая могла быть к картошке, а прятал ее под скатерть или под подушку со словами «на зяптя» (на завтра). Так с тех пор он и не доедает всего, что лежит в тарелке, будто боясь, что завтра не будет.
Однажды зять привел в дом бабушки Марии свою дочь от первого брака, девочку двенадцати лет. Бабусик только охнула и, отойдя от детей, тихо произнесла: «Ох, Дмитрий, ну что тебе сказать! Тут своих двоих не знаю, как прокормить и во что одеть, а ты мне еще ребенка...» И стала, как и своих, сажать за стол и растить совсем чужую девочку, отдав ей свой кусок хлеба.
Учила она детей тому, что знала сама: как приготовить, как писать, как жить, стараясь творить добро, как надо во всем уповать на помощь Божию. Она уповала и дождалась: сначала победы, потом – сына из ссылки.
Когда бабушку Марию спрашивали про войну, как она пережила ее и почему не старается получить дополнительную пенсию, она удивленно поднимала брови: «А что я делала такого? Ничего! Я не воевала, просто детей растила, обед готовила, стирала – обычные дела женские...»
Она просто делала обычные женские дела, молилась и уповала, и Всевышний продлил ее дни до 95 лет, когда она отошла к Нему спокойно, будучи в здравом уме и ясной памяти.
Тетя Нино
Когда началась война, тетя Нино была совсем молоденькой. Она только-только закончила медучилище, и по специальности ее сразу распределили в тыловой госпиталь. Там она и проработала всю войну, изо всех сил стараясь помочь всем раненым: одного приголубить, другому облегчить страдания, третьему написать письмо...
В 43-м в госпитале лежал раненый летчик, голубоглазый красавец. Звали его Ваней. Пролежав месяцев шесть, он пошел на поправку под бдительным надзором врачей и молоденькой сестрички Нино. Когда Ваня смог гулять по парку, они стали гулять уже вместе.
А война все грохотала, двигаясь уже в сторону Европы. И вскоре летчик вновь отправился на фронт бить врага.
Он писал ей письма, и тетя Нино хранила их всю свою жизнь. Желтые, почти истлевшие кусочки бумаги, в которых любимый писал о ней и себе и просил дождаться его возвращения и свадьбы… Но судьба распорядилась иначе: парень погиб, не дожив до победы совсем немного, как узнала она позже из госпитального запроса.
Затихли военные взрывы, раненые вылечились и разъехались, тетя Нино получила врачебную степень и стала работать в больнице… Но замуж так никогда и не вышла. Она осталась одна, и всю жизнь прожила в семье брата, помогая растить его дочку. Только изредка она могла всхлипнуть, вспоминая свою любовь.
Все, что у нее было – побрякушки, милые сувениры-кувшинчики, чашечки, – она постепенно раздаривала всем, кто заходил проведать ее в малюсенькую комнатку. Учила рецептам вкуснейшей тушеной моркови с сельдереем, яблочного пирога типа «эконом» без сметаны и яиц... Ей хотелось, чтобы близкие и друзья, взяв подаренный предмет в руку или приготовив что-то по тетинининому рецепту, вспомнили ее и поставили бы свечу за ее упокой.
Часть первая ...
