И все-таки надо вернуться
( Из цикла «Записки Вахо Антивируса»)
Поминайте наставников ваших, которые
проповедовали вам слово Божие
(Евр. 13, 7)
«Нелегкая это работа... из болота тащить бегемота», – думал я, прикидывая различные варианты, как вернуть Робика к здоровому большинству. Скачать и разослать по «Фейсбук» статьи о вреде гомосексуализма было парой пустяков. Так, холостой выстрел по воробьям из пушки. А вот подключить кого-то, чтобы за Робика помолились, – было намного сложнее. Для этого мне надо было вспомнить старые кадры и походить по церквам, где я не был несколько лет.
Вырисовывался чистый курьез. Ушел я из Церкви из-за глубоко верующего православного человека, а возвращаться мне надо было туда ради атеиста Робика нетрадиционной ориентации. Чем не сюжет для фильма?! Тем не менее историю моего отхода стоит рассказать хотя бы потому, чтобы другие извлекли умные выводы из моих ошибок.
…В 90-е годы я, как и многие из моего поколения, совершенно случайно оказался в церкви. Так, зашел просто свечку поставить. Во время этого нехитрого процесса ко мне подошла пожилая русская женщина и стала объяснять, что крещусь я неправильно. В ее словах не было обычного менторского тона типичной церковной бабки. Это был просто экскурс в историю, рассказываемый самым доброжелательным тоном. Я заслушался, потом стал задавать вопросы. Мы познакомились. Анна Петровна, мой бесплатный гид по церкви, за час рассказала мне столько о Православии, что я пережил «культурный шок» и заснул в этот день счастливым сном человека, выигравшего джек-пот.
Дальше наше общение шло по возрастающей. Через месяц я бегал за Анной Петровной из церкви в церковь, следуя ее указаниям:
– ...Сперва идем на службу в Александро-Невскую. Потом в Сиони. Надо приложиться к кресту святой Нины для укрепления. Потом передохнем, а на вечернюю можно подняться в церковь Давида Гареджийского.
И все эти круги пешедралом, так как денег на автобусы у нас не было. Работал я тогда ровно столько, чтобы наскрести на еду, твердя себе, что материальное – это не главное. И воодушевлял себя рационом пустынножителей, – типа вот, мол, с кого надо брать пример. Вторым достойным образцом была сама Анна Петровна. Она вела подвижнический образ жизни, держала все посты неукоснительно, включая понедельничный и литургический, и не обращала никакого внимания на свои многочисленные заболевания. Всю свою грошовую пенсию она тратила на подачу просфор и записок, а остальные материальные нужды ограничивала емким «Бог подаст». Главным предметом ее молений был ее сын, где-то сгинувший в России. В записках он значился с определением «заблудший и без вести пропавший».
Я старался помочь ей, как мог. Таскал из Александро-Невской суп, который раздавали бомжам; собирал и пилил деревянный хлам со строек; выклянчивал у знакомых старую одежду и обувь. Все это мешками отвозил ей на другой конец города в ее маленькую, донельзя захламленную хрущевку. После очередной такой трудовой вахты я возвращался домой с чувством глубокого удовлетворения, так как сегодня я хоть чем-то, но послужил Матери-Церкви.
Сейчас пишу и самому смешно. При чем тут Церковь, скажете вы. Тогда я думал, что Анна Петровна со своими академическими знаниями глубин Православия представляет собой неоценимую значимость для всего оставшегося человечества. Ведь сказал Серафим Саровский: «Стяжите дух мирный, и вокруг вас спасутся тысячи». У Анны Петровны все было как раз в наличии. Соответствующий духовный настрой, кротость, неосуждение (что для меня было недостижимой высотой) и чудеса с предсказаниями и вещими снами.
Дома у меня была перманентная война с матерью на предмет изменения образа жизни. Она твердила, что я попал в лапы к ведьме, которая из меня соки пьет и веревки вьет. Но я мужественно отстаивал свои убеждения.
Анна Петровна, слыша о моих домашних баталиях, объясняла это в своем обычном стиле:
– Восстал враг на тебя, Вахошенька. «И враги человеку домашние его». Надо молиться о твоей заблудшей матери.
Так в духовных поражениях и победах прошло 6 лет. Эти лучшие годы моей жизни стоит почтить отдельным романом.
…Как-то Анне Петровне стало совсем плохо, и я был послан в Александро-Невскую с записками и поручениями. Неожиданно ко мне подошел наш псаломщик Валера, пожилой дядечка, моралист и зануда по совместительству. За ним шествовал плечистый парень в малиновом пиджаке. На шее солидно поблескивала золотая цепь средней толщины. Этакий герой из русских криминальных сериалов.
– Знакомься, Вахо, это Вадим, – представил его Валера. – Сын Анны Петровны.
Я, как сомнамбула, протянул руку и глупо спросил:
– Ты нашелся?
Вадим прыснул в кулак и тут же стрельнул глазами вокруг – не громко ли вышло. Потом охотно объяснил:
– Я и не пропадал никуда. Вот мать приехал навестить. Соседи звякнули, что плохо дело. Я им специально номерок оставил. Так, на случай.
…Наверное, у меня был очень обалдевший вид. Мозги отказывались воспринимать такое море информации: «не пропадал», «соседи звякнули».
– Пойдем выйдем, – предложил я.
– Давай, – согласился прототип Саши Белова.
Мы сели на лавочке во дворе.
– Почему ты не помогал ей? – спросил я без реверансов.
– Я?! – изумился «воскресший из небытия». – Ты за кого меня держишь?! Да я ей каждый месяц 100 баксов высылал, чтоб ни в чем себе не отказывала. Отдельно по полтиннику ей на счет клал. Вдруг ей на лечение понадобится, туда-сюда.
Видя, что я не могу еще выйти из ступора, Вадим вытащил из кармана пачку квитанций «Вестерн-юнион» и ткнул мне в нос.
– Вот как чувствовал, что понадобятся эти бумажки. Смотри сюда. Ее подпись.
Действительно, на бумагах стояла ее закорючка. Вадим не унимался. Видимо, его по-своему достала эта ситуация.
– ...Приехал домой, а тут все мхом заросло. На что уж раньше мать чистюлей была, а теперь и вовсе все плохо. Банки-склянки с вареньем, огурцы столетней давности. Грузовиком не вывезти. И кто только ей это понатаскал? А все духовность эта, будь она неладна. Запостилась, видишь, вконец. Себя до ручки довела. А деньги, что высылал, в ящике пачкой нетронутой лежат. «Это, сыночек, я тебе назад отдать хотела, чтобы не обременять!» – передразнил он знакомой интонацией. В сердцах вынул пачку сигарет, потом оглянулся и со злостью смял ее комом. Потом поднялся первым:
– Что тут рассусоливать? Бывай, брат, дела, – и пошел к церковным воротам.
А я так и остался сидеть на той скамейке. Вспомнился мне недавний эпизод, который теперь все высветил совсем в другом свете.
…У одной нашей прихожанки Вали, матери 4-х детей, произошло ЧП. Один из ее мальчишек ударил грудного чем-то по голове. Или, может, уронил. Короче, срочно понадобилась операция, чтобы ликвидировать жуткую гематому. А семья, как на зло, беднее некуда: безработный отец, живут в тесноте, за газовые долги пришлось продать квартиру и прочее. Так вот, звонит мне Анна Петровна и прямо-таки плачет в трубку, умоляет: «Вахошенька, ведь у твоей подруги Белы всегда есть деньги... (Было дело, познакомил их на свою голову. Хотел Беле «настоящую верующую» показать.) Попроси от моего имени для Вали. Пусть одолжит 1000 долларов. Как будет, она вернет. Ребенка жалко».
У меня тогда хватило ума отказаться от такого посредничества. Валя, может, и душой захотела бы вернуть, но... реально Бела взяла бы за жабры меня. В то время как Анна Петровна сидела спокойно, не рискнув своими заначками....
Мимо проходил Валера, уже без стихаря в цивильном одеянии. Глянул на меня, остановился и решил внести дополнительную ясность:
– Вахо, я Анну Петровну 20 лет знаю. Еще в Михаила Тверского вместе ходили. Видел я, как ты за ней с открытым ртом ходил. Заранее жалел тебя, просто не хотел вмешиваться. В искушении надо идти до конца, иначе не поймешь духовную суть явлений. А впредь знай: «Не будет очарования, не испытаешь разочарования». Духовный закон такой...
Я еле сдержался тогда, чтобы не послать его по известному адресу. Его премудрые рассуждения меня добили окончательно.
…Ночью я не спал и буквально грыз подушку, проклиная свою доверчивость. Особенно меня мучил вопрос, зачем ей, моей духовной матери, понадобилась такая куча вранья. На другой день я все-таки дошел до исповеди и вывалил всю эту червивую кашу нашему общему духовнику, закончив вердиктом: «Я больше никому здесь не верю и вам тоже».
– Это тобой лукавый крутит, – ответил наш старенький батюшка, который в свое время несколько лет отсидел за веру и, по общему мнению, был истинным подвижником.
– Может быть, – не обиделся я и, не прощаясь, пошел к выходу.
Я знал, что на каждого прихожанина теперь буду смотреть как на потенциального лгуна. Зачем тогда вообще ходить в церковь.
…Все эти годы грыз меня какой-то маленький червяк. Он зудел во мне денно и нощно. Да, не дело, когда тебе вешают тонну лапши на неокрепшие уши, но поступил ты все-таки неправильно. Анна Петровна, как ни крути, показала мне красоту веры, дала знания, которым нет цены. И я всегда буду ей благодарен за это.
И сейчас, решив ради Робика начать все сначала, я почувствовал, что этот червяк наконец-то замолчал. Значит, в моей жизни начался какой-то новый этап.
