Приходинки - 2

Священник Николай Толстиков

Проруха

Рафаиловна – старица благочестивая, но и чересчур шустрая. При храме она смотрительницей состоит и в каждую щель свой востренький носик норовит воткнуть.

Зайдет с улицы в храм какая-нибудь накрашенная дамочка свечку поставить – не успеет еще с робостью лоб перекрестить и оглядеться, как Рафаиловна коршуном на нее наскочит:

– А чё ты в брюках забежала как басурманка? А чё без платка? А чё намазюканная как Буратино?

Пришибленная таким натиском «захожанка» забывает, зачем сюда и пришла, – дай Бог ноги унести! Зайдет ли когда еще?..

Рафаиловна и с постоянными прихожанами строга: следит неотступно, чтобы кто-нибудь из них со «своего» места не передвинулся на чужое, чуть что – зашипит недовольно.

Сколько раз священнослужители делали Рафаиловне за это «усердие не по разуму» внушение: так и прихожан всех можно от храма отвадить, но... опустит смиренно глазки долу Рафаиловна и опять за свое.

Хотя в экстренных случаях без нее не обойтись...

Заболели разом оба пономаря Алексей и Жорж; пришлось настоятелю доверить «пономарку» с кадилом Рафаиловне – все-таки старица благочестивая. И не ошибся настоятель: начищенное кадило ярко блестит, в алтаре пылинке сесть некуда.

Рано ли, поздно ли вернулись, одолев свои болячки, Алексей с Жоржем – Рафаиловну можно бы и отставить от пономарства, да не тут-то было! Старички-алтарники не особо «аккуратисты» – наведенная чистота стала при них помаленьку блекнуть. Этого Рафаиловна не могла спокойно пережить. Заглянув в алтарь в щель приоткрытой диаконской двери, возмутилась, сжала негодующе кулачишки и возопила на лодырей «гласом велиим»... Старики как угорелые заметались по алтарю, и прежний порядок был благополучно восстановлен.

Но и на старуху бывает проруха...

Как-то раз с улицы забежал в пустынный днем храм бомж. Маленького росточка, особо неприметный, в меру вонючий и грязный – в оставленные прихожанами на паперти шмотки бродяги иногда обряжаются не хуже обычных людей. Незамеченным он прошмыгнул в алтарь и через пару секунд выбежал обратно, сжимая в одной руке подсвечник, а в другой – посеребренный крестильный ящичек.

Рафаиловна отважно бросилась на вора, но приемами самбо или джиу-джитсу старица не владела – грабитель просто оттолкнул ее в сторону и бывал таков. Как в омут канул – вызванный по тревоге наряд милиции не сумел его изловить.

– Ой, это я, ворона старая, во всем виновата! – сокрушалась Рафаиловна. И решила, искупая грех, просить у настоятеля благословения уйти в монастырь...

Видели ее потом в соседней епархии; принесли весточку, что трудилась Рафаиловна на скотном дворе в монастырском хозяйстве.

Кто-то из наших прихожан вздохнул:

– У нее, небось, там и коровы в «бахилах» ходят...

Про лампочку и архиерея

В кафедральном соборе города поздравляют с юбилеем архиерея. Роскошная куча из букетов цветов, всяких подарков; льются напыщенные льстивые речи.

– Вы, Владыка, как лампада многоценная сияете нам, сирым и убогим!.. – восклицает велеречиво с придыханиями соборный протоиерей...

На другой день старичок архиерей, просматривая свежую городскую газету, вызывает своего секретаря:

– Смотри-ка, отец секретарь, что пишет журналист...

И читает вслух строки из репортажа: «И Вы, Владыка, как... лампочка многоценная сияете нам...»

Архиерей грустно улыбается:

– Это как понять? Лампочка-то может и перегореть, а то и вывернуть ее запросто могут.

Подросток

Старый заслуженный протоиерей, бородища с проседью – вразлет, был нрава сурового, жесткого: слово молвит – в храме все трепещут. А у его сына Алика пухлые щеки надуты будто у ангелочка, румяненькие, глаза добрые, бесхитростные. Увалень увальнем.

Батька не церемонился долго: повзрослевшему сынку предопределил семейную стезю продолжать. Замолвил, где надо, веское свое словечко – и готово: Алик – поп. Не стал парень отцу перечить – молодец, но только рановато ему было крест иерейский надевать.
Служил отец Алик в храме исправно – с младых ногтей всё впитано. Да вот только приключилась беда или недоразумение вышло: обнаружились у молодого батюшки две, вроде бы взаимоисключающие друг друга страсти – велосипеды и компьютеры. В свободные часы Алик до изнеможения по дорогам за городом гоняет, вечерами за компьютером «зависает».

Утречком мчится он на службу на своем «велике», влетает в ворота церковной ограды, весело кричит:

– Смотри, отец диакон, как я без рук могу ездить!

И выписывает кривули по двору, только крест между раскрылившихся пол курточки на его груди поблескивает. Бабки-богомолки озираются, испуганно сторонятся и торопливо крестятся.

Юная матушка у Алика не тихоня – не прочь молодого мужа на увеселения какие-нибудь затащить – хоть на дискотеку.

Рвал-рвал себя Алик пополам да и однажды не выдержал – пошел в епархиальное управление и прошение «за штат» на стол положил.

– Не дорос я… Подрасту – вернусь!

Проявился-таки полученный по наследству отцовский непримиримый характерок!

Старого протоиерея спрашивали, бывало, потом про сына.

– Компьютерную фирму открыл, соревнования в Москве выиграл, – чуть заметно смущаясь и будто бы оправдываясь, говорил протоиерей. – Но… вернется ведь еще, даст Бог!

Фанатка

У казначеи осторожно интересуются насчет премиальных накануне праздника Пасхи.

– Вот посмотрите сами, сколько у нас при храме работников! – с укоризною трясет дородная старушенция листом ведомости на зарплату со списком фамилий перед удрученно повесившими носы просителями. – И всем подай! А прихожане много ли приносят?..

Через полчаса за обедом в трапезной казначея заводит разговор о юбилейном концерте Аллы Пугачевой:

– Это же моя любимая певица! Жаль, что концерт по телику полностью посмотреть не удалось, – в двенадцать ночи надо было молитвы вычитывать. А как там Филя выступал…

Суровая старушенция умильно закатывает глазки…

Вот когда надо бы было о премии выспрашивать!

Ни пуха ни пера

Молодой батюшка собирается на сессию в семинарию.

Литургия отслужена, проповедь кратка.

– Простите, дорогие прихожане! Спешу на поезд – буду на сессии экзамены сдавать.

– Ни пуха ни пера Вам! – звонко на весь храм восклицает какой-то малолетний шкет.

Батюшка смущен: ну в самом деле, не посылать же пожелавшего ему успехов пацана туда, куда православному ни в коем случае не надо…

Но отдадим должное: два десятка экзаменов и зачетов сдал священник почти на одни пятерки.

Про старца Фёдора

Духовное училище открылось в нашем городе в начале «лихих девяностых». Своего помещения у него не было – занятия проходили в классе обычной школы, и за парту для первоклашки не мог взгромоздиться иной верзила-студент. ?Студенты – народ разношерстный: кто Богу готов служить, а кто просто любопытствует. Преподаватели – только-только вырвавшиеся из советских цепких лап уполномоченных Отделов по делам религий немногочисленные местные батюшки.? Историю Ветхого Завета вел у нас отец Аввакумий, добродушный лысоватый толстячок средних лет. «База» – учебников нет и в помине, а семинарские конспекты у батюшки, видать, не сохранились, или в свое время он не особо усердствовал, их составляя.

Нацепит на нос очочки отец Аввакумий и монотонно читает текст из Ветхого Завета. Или кого из учеников это делать благословит.? Потом прервет резко:?

– А давайте я вам расскажу про старца Фёдора!?

И вдохновенно повествует о молитвенных подвигах местночтимого святого.?

В конце года батюшка экзамен принимал просто:?

– Кому какую оценку надо поставить??

Школяры во все времена скромностью не отличались: ясно – «отлично»!? Вот только отец ректор училища усомнился в таких успехах и устроил переэкзаменовку. Вызывал по одному.? Сидит перед ним студент, ерзает беспокойно, что-то невнятное мямлит, а потом вдруг заявит решительно, точно отрубит:

– Давайте я вам расскажу про старца Фёдора?!

И так – второй и третий… Что ж, первый блин комом! А второгодники – они и в Африке второгодники.

Накануне референдума

Наш алтарник Вася – про таких говорят взрослый паренек – прибрел на воскресную службу заспанный, вялый, тетеря тетерей. То ли за ночь не выспался, то ли кто-то ему в том помешал. Только за что ни возьмется Вася, всё из рук у него валится. На службе кадило не вовремя батюшке подаст; все в алтаре в требуемый уставом момент делают земной поклон перед Святыми Дарами, а Вася, задумавшись о чем-то своем, стоит столбом, ушами только не хлопая. К концу службы вдобавок и горящие угли из кадила по полу рассыпал.

– Всё, Василий, хватит! – укоряет его настоятель. – Иди-ка и отбей сто земных поклонов посреди храма перед аналоем! Может, проснешься… Через руки-ноги и спину быстрей получится!?

Вася честно и истово бьет перед аналоем поклоны. Тут как тут сердобольные бабульки-прихожанки его окружают и жалеючи вопрошают:

– Что ж ты так, Васенька?!

Вася, отбив последний поклон, кряхтя и обливаясь потом, находчиво-бодро ответствует:

– Я за Крым молюсь! Чтоб там всё хорошо было!

Патриот!..

Фото: Гавриил Григоров