Вслед за мироносицей
Юлия Кулакова
На Пасху ожидалось народу не просто много, а очень много. Что куда поставить, принести, не забыть – приход сбивался с ног. И не все заметили, как вслед за одной многодетной семьей в двери вошла девочка лет шести.
В аккуратном голубом платочке и голубом платьице, с сумочкой через плечо. Уверенной походкой, а лучше сказать, – поступью, сразу оглядев всё вокруг таким взглядом, как если бы она была опытным работником в командировке и ей показали бы некое помещение со словами: «А вот это – зона вашей ответственности».
Вежливо, по-взрослому поздоровалась с подружками по детскому саду, посидела с ними немножко на лавочке – а потом встала и уже не садилась. И когда подружки мирно спали на расстеленных у стены одеяльцах – она стояла и молилась вместе со взрослыми, внимательно глядя на то, что происходит в алтаре, и ее глаза светились сдержанным восхищением и какой-то зрелой радостью.
Она вновь пришла в следующее воскресенье в храм с той же семьей, за руку с их младшей. И в следующее воскресенье. И в следующее. А потом стала приходить самостоятельно. В неизменном голубом платочке и нарядном голубом платьице, с туго заплетенной косой, ни волоска наружу. Внимательно слушала слова молитв, стоя или сидя на службе, особым шагом подходила причащаться, и только после отпуста ненадолго убегала с ровесницами во двор.
Один раз, видимо, в планы семьи не вошла служба для дочки, зато вошла в планы утренняя поездка купаться. Однако даже с опозданием на полтора часа – но девочка появилась. В платьице и в неизменном платочке, закрывшем мокрые волосы.
Очень быстро оказалось, что девочка невероятно хозяйственна: когда нужно было организовать трапезу, она уверенно шла куда нужно, аккуратно приносила и расставляла что нужно, а также давала взрослым такие взвешенные советы, что сначала те удивлялись, а потом начинали испытывать к ребенку странное чувство, какое, пожалуй, может испытывать молодой человек к любимому и мудрому старшему родственнику. Девочка входила – и у тех, что давно сами уже были мамами и бабушками, просыпались воспоминания детства об их собственных маме или бабушке. Даже не о настоящих, а, скорее, об идеальных, тех, что живут в представлении ребенка, тех, у которых целебные руки, способные погладить, – и боль исчезнет, у которых всё на кухне получается по волшебству, а дом неизменно блистает чистотой и согревает уютом. Прошло чуть больше месяца, а казалось, что рассудительная и домовитая девочка в голубом одеянии была здесь всегда.
Марья-искусница – называли ее про себя те, что приезжали в городок издалека. А родители ее подружек – вот удивительное дело – никогда не касались в разговорах ее семьи. Будто самим нравилось хранить сказку, в которой Марья-искусница была главной героиней. А сама она всё больше молчала – хотя во дворе ее смех не умолкал, и резвилась она не меньше других детей.
А еще она прерывала молчание на занятиях маленького класса Воскресной школы. Интересно было всем, но она реагировала особенно.
– …И сейчас Господь видит нас… – произносила учительница.
– Ой! – как-то по-деревенски восклицала девочка, садилась поровнее и поправляла платочек.
– …А если вы попросите святого Георгия о том, что вам принесет пользу и радость, то он обязательно…
– Ух ты! – глаза девочки горели как звездочки. – Я уже знаю, что попрошу!
И тут же садилась в задумчивую позу и явно усиленно «просила» в своем сердечке.
Лишь однажды она разговорилась. Когда в храм пришла еще одна девочка, вертлявая, громкая. Служба закончилась, и новенькая быстро убежала к ровесницам в трапезную. Зачем-то тряся головой с крупными кудрями, она фантазировала на ходу: «Это что – кукла? А у тебя собака? А у меня десять кукол! И десять собак!» Остальные дети кивали, поддерживая игру, и только Марья-искусница спросила строго, не отрываясь от рисунка с куличом и пасхой, который раскрашивала в книге:
– Это в какой квартире вы держите десять собак? Здесь, в городке?
Девочка с кудряшками сразу перевела разговор:
– А меня мама в церковь не пускала и сейчас не хотела пускать! А сейчас увидела, что из садика здесь, и сказала – ну ладно! А так она говорит: «Нельзя». И сама не ходит, и я могу не ходить.
– Ну и что такого! – впервые повысила голос Марья. – У меня никто из дома в церковь не ходит, а я хожу.
Взрослые, разбиравшие посуду для стола, притихли и прислушались.
– Помочь, да? – сразу отреагировала девочка.
Но взрослые отрицательно замотали головами, и она вернулась к разговору:
– С тех пор, как здесь появилась церковь, я стала думать (для убедительности она села ровно и подперла кулачком пухлую щечку): с кем бы мне туда начать ходить? Одну-то родители сначала вряд ли пустили бы. Думала-думала, а потом смотрю: так Даша же ходит, и вся семья у нее верующая! Вот и подошла к тете Свете и говорю: а возьмете меня на Пасху? Спасибо, Даша, твоей маме.
Даша гордо похлопала ресницами.
– И вот, – продолжила девочка напевной интонацией сказительницы, – я стала приходить с Дашей и молиться. Я прошу у Бога, чтобы в моей семье все были здоровы и всё было хорошо. А мои вовсе не верят! Вы представляете…
Девочка простодушно рассмеялась, ее лицо выразило недоумение.
– …Мой папа взрослый, а спрашивает у меня: «А зачем ты ходишь?» Или спрашивает: «А кто такой Бог?» Представляете: папа – а спрашивает, кто Бог!
Она смеялась и продолжала рассказывать.
– И сестренка вслед за ним спрашивает: «А кто такой Бог? А как это молиться?» А мама папе говорит: «Не трогай ее, она ходит за нас молиться, чтобы ты не болел и мы не болели!» Вот я и хожу…
– А как ты рассказываешь им, кто такой Бог? Откуда знаешь? – спросил кто-то из взрослых.
– Как откуда? – удивилась Марья и обняла сидящую рядом Дашу. – Я с самого начала все вопросы Даше задала! А она мне – рассказала! И я знаю, что отвечать!
– Дорисовала? – вдруг вскочила миссионер Даша. – Бежим гулять!
И убежала, увлекая за собой всех подружек.
А взрослые остались.
– А что? – вдруг ответил кто-то на незаданный вопрос. – Марья – разумная, хозяйственная. Сразу видит, что нужно, что правильно, что полезно. Сразу и Церковь Божию разглядела: вот, хорошо и полезно, а значит – нужно!
Из окна было видно, как во дворе на весеннем ветру развевались цветущие ветви деревьев. Женщины тихо, будто в присутствии важного гостя, расставляли тарелки, стараясь не задеть оставленную на стульчике сумочку Марьи-искусницы. Из полуоткрытой сумочки виднелся маленький деревянный святой образ. На голубом фоне – фигуры жен-мироносиц. И Марьина святая покровительница, изображенная в первом ряду, смотрела с иконы строго и спокойно.
