«Русский святой» – святитель Николай

Максим Терехов

Сбылась моя мечта. Самолет уносил меня в сторону далекого и сказочного Китая. Несколько месяцев усилий не пропали даром – мне удалось найти спонсоров поездки. Они летели на Харбинскую промышленную выставку налаживать торговые связи с китайцами. Я – смотреть город и знакомиться с мастером ушу Ван Фаном. Какие-то полномочия для подписания протоколов о намерении сотрудничества с китайскими фирмами у меня были, но это больше для прикрытия.

Летели долго, на дворе был 1991 год – СССР как бы еще был, но просуществовал недолго после этого времени. Приземлились в Хабаровске, потом самолет в Харбин ждали еще часа два. Мои спонсоры держались особняком. Они – уже бизнесмены, хоть и советские. Один из моего института, а двое других вообще из Риги. Другая каста.

Святитель Николай

Когда мы прилетели, нас отвезли в отель и к нашей делегации прикрепили группу студентов-практикантов из китайского «иняза». Многие из них говорили на русском еще очень плохо. Поселили нас в двухместных номерах и каждый день с утра возили на заказных автобусах в огромный выставочный центр. Там было много китайцев в штатском, но на бейджиках фотографии у многих были почему-то в военной форме.

Я позвонил Ван Фану и на ломанном английском сообщил о своем неожиданном приезде. Он пришел на встречу, и мы долго пытались понять друг друга. Ван Фан очень хотел приехать в Россию, чтобы преподавать ушу, поэтому он согласился дать мне несколько уроков бесплатно, надеясь на мое содействие в этом вопросе.

Потом в один из дней мы поехали на обзорную экскурсию по Харбину. Когда-то в этом городе было очень много русских эмигрантов, бежавших сюда после революции. Но в Китае тоже были свои революции, и к 90-м русских в Харбине почти не осталось.

Сначала мы посетили буддистский монастырь. Экскурсовода не было, и старший по группе неожиданно попросил меня коротко рассказать о буддизме. Я много читал об этом учении и вполне справился с задачей. Потом мы пошли по храмам, которые следовали один за другим по прямой линии, уходящей вглубь монастыря. Выходя из одного храма, можно было, пройдя небольшой дворик, сразу попасть в другой. В храмах стояли статуи, перед которыми китайцы молились и возжигали курительные палочки. Я тоже купил одну такую палочку и зажег ее наугад, впрочем, без особого энтузиазма – ничего близкого я так и не почувствовал в этих храмах. У входа в монастырь стоял буддийский монах, его взгляд был, как казалось, пустым и равнодушным.

После монастыря нас возили по каким-то стадионам и магазинам, мы проехали мимо гигантского памятника Мао Цзэдуну – и неожиданно оказались в православной церкви. Это был уцелевший действующий храм Покрова Божией Матери, в который ходили немногие оставшиеся русские люди, всё еще проживающие в Харбине. Из чувства солидарности с ними я бросил пожертвование в ящик. Появился батюшка-китаец, это был протоиерей Григорий Чжу. Он хорошо с легким акцентом говорил на русском, немного растягивая гласные звуки. Речь его была наполнена миром и спокойствием в отличие от всех остальных китайцев, с которыми мы общались в эти дни.

Старший нашей группы опять подошёе ко мне с неожиданной просьбой:

– Максим, Вы не могли бы поставить свечку святителю Николаю за наше удачное возвращение? – спросил он у меня.

– Я ведь некрещеный, – ответил я.

Свечка стоила дорого – один юань, тем более я уже бросил в ящик такую сумму. Желания жертвовать еще, честно говоря, не было. Это был почти советский рубль 80-х годов.

– Это нестрашно, – сказал старший.

Когда я купил свечку, он подвел меня к иконе и показал, как надо перекреститься. Я повторил незнакомый для меня жест, зажег огонек и поставил свечу на подсвечник перед образом. То, что произошло потом, я запомнил на всю жизнь. Я увидел русские и родные глаза святителя Николая, а потом почувствовал реальное тепло и живое участие к моей жизни, идущие от иконы как от живого и близкого человека. Потрясенный до глубины души, я вышел из храма, но суета Харбина отвлекла меня от осмысления необычного чувства.

Обратно мы тоже возвращались через Хабаровск, на этот раз до самолета были почти сутки. Приятель одного из моих спутников поселил нас в местную гостиницу, где группу ожидал весьма неприятный сюрприз. Там жили бритоголовые и видавшие жизнь бичи, а сама гостиница напоминала потрепанное студенческое общежитие. Мои спутники были затарены «под завязку» купленными в Китае кожаными куртками и другим барахлом. Меня после моих занятий у Ван Фана решили назначить телохранителем и заботливо забирали мой багаж, чтобы руки были свободны, если что…

Мы загрузились в комнату с обшарпанными стенами и старыми кроватями. Кто помнит 1991 год, тот знает, что магазины были практически пусты. У нас на столе оказались шпротный паштет, банка морской капусты и батон черного хлеба, и только мы собрались запить чаем эту нехитрую снедь, как раздался стук в дверь, она открылась, и что-то похожее на огромную рыбку блеснуло в дверном проеме, а потом стремительно исчезло, громко хлопнув дверью. «Джентльмены» застыли с бутербродами в руках.

– Максим! Иди посмотри, что там? – услышал я чей-то напуганный голос. Я выглянул и увидел красивую женскую фигуру в серебристом платье из ткани, похожей на чешую рыбы. В конце коридора стояли лысые бичи, готовые к активным действиям.

– Ну, что там? – спросил один из них у столь поспешно покинувшей нас дамы.

– Закуска бедная – похоже, брать нечего, – раздраженно ответила она, и нехороший огонек начал гаснуть в глазах бичей. Меня они почему-то не заметили, может быть, «чешуя» на женщине их слегка ослепила.

Я доложил обстановку, и сборы начались мгновенно. Не прошло и пяти минут, как мы уже ехали коротать остаток ночи к хабаровскому приятелю. Он извинялся за неудачную гостиницу, угощал нас рыбой калугой и каким-то вином. Спонсоры мои расслабились и смотрели на меня с благодарностью. В самолете мы все заснули, а, проснувшись, узнали, что долетели благополучно.

Моя первая в жизни молитва была услышана. Видимо, мне надо было обязательно улететь далеко-далеко от дома в Китай, чтобы там впервые встретиться лицом к лицу с «русским святым» – святителем Николаем. Кстати, о «совпадениях»: первый храм, который открылся у нас в городе после перестройки, был Никольским. Его прихожанином я стал через некоторое время после Крещения и остаюсь им по нынешний день.


Добавить комментарий


Защитный код
Обновить