…Но избави нас от лукавого. О новом фильме Николая Досталя «Монах и бес» и о насущном

Последние два десятилетия российский кинематограф всё увереннее осваивается на новой территории так называемого «православного кино». Появляются фильмы разных видов и жанров, снятые верующими людьми и людьми, ищущими веры. Бесспорно, в этих исканиях не может не отразиться и наше время с его ярко выраженным плюрализмом, когда на одном квадратном метре исторического пространства умудряются сосуществовать взаимоисключающие идеологии: коммунистическая, гуманистическая, национал-патриотическая, христианская… и ни одна из них при этом не доминирует. В искусстве это явление называется «постмодернизм», главная черта которого – всесмешение. Если смешать, скажем, картошку, капусту, свеклу и горошек, то от самих по себе овощей уже не останется следа, но явится миру нечто совершенно новое с замечательным названием «винегрет». Но одно дело кулинария и совсем иное – линейка духовно-ценностных норм, которые либо есть, либо их нет. Это очень тонкий и принципиальный вопрос, в котором компромисса быть не может, и следовать моде, требующей от «творцов» современного искусства «продукта», как говорил герой Достоевского, «постраннее и оригинальнее, даже немножко с грязнотцой для разнообразия», – преступление государственного масштаба, ибо искусство призвано «формировать» личность, а не «расформировывать» оную.

Точно – бес попутал…

Не так давно при финансовой поддержке Министерства культуры РФ на российские экраны вышел еще один художественный фильм околоправославного содержания с названием «Монах и бес» (2016): режиссер Николай Досталь, сценарист Юрий Арабов  и  продюсер Игорь Толстунов.

События трагикомедии разворачиваются где-то в середине девятнадцатого века. В ворота захолустного монастыря стучится странник по имени Иван Семенович, из-под рясы валит дым. Братия спасает Ивана Семеновича, обливая водой, а игумен принимает его в обитель. Этот монах похож на юродивого, разговаривает, в основном, поговорками и готов пойти на самое трудное послушание. Как вскоре выясняется, он обладает сверхспособностями: то выловит огромную рыбу-монстра, то одним махом выгладит стопку белья, используя в качестве утюга собственный зад. А всё дело в том, что у него есть тайный помощник – «часть той силы, что вечно хочет зла...».

Опуская перипетии умело слаженного сюжета, скажем, что заканчивается фильм тем, что под чутким руководством несчастного одержимого бес задумывается о вечном и решает начать новую праведную жизнь при монастыре. Вот такая вот абракадабра. В одном из интервью на вопрос, может ли черт покаяться, Арабов иронично отвечал: «А черт его знает». Легкомыслие или издержки политики вседозволенности? «Досталь снимает притчу как помесь ереси, проистекающей из фольклора с житием, гоголевскую мистику – с фарcом, гротеск и черный юмор  – c волшебной сказкой», – именно так, в духе постмодерна, справедливо охарактеризовала «Монаха и беса» «Российская газета». Сам Арабов говорит, что, создавая образ своего Ивана Семеновича, он якобы «ориентировался на житие Никиты Новгородского, который "перевоспитал" черта посредством молитвы». В житии святого такого факта нет и в соответствии с учением Церкви о духах бесплотных быть, естественно, не могло. Никита Новгородский, будучи молодым монахом, действительно, имел контакт с нечистой силой: он впал в прелесть, и был побежден бесом, и лишь молитвы братии Киево-Печерского монастыря помогли ему выздороветь, восстановить свое монашеское достоинство и достичь пределов святости. Арабовский же одержимый умирает под ударами плетей, так и не раскаявшись, не осознав своего греха. Иван Семенович спрашивает о себе: «Почему одержим бесом, и изгнать его не могу?» Выходит, фильм-то не о святом, а о бесноватом? И Никита Новгородский здесь вовсе ни при чем.

«Эх, Ваня, Ваня... Нет в тебе либерализма»

Заигрывание со злом – вот что настораживает больше всего. Чем дальше смотришь картину, тем более недоумеваешь, чем же руководствовались создатели фильма, заставляя своего героя сочувствовать бесу, ласково называть его «Легиоша» и, уж что совсем абсурдно, тащить его на собственном горбу, а потом спасать от смерти, окуная нечистого в Мертвое море. Есть в фильме один принципиально важный для содержания диалог в сцене исповеди Ивана:

Настоятель: Погоди, погоди... Ты что, и врагов своих любишь?
Иван Семенович: Есть такая слабость.
Настоятель:  И  врагов Церкви Христовой?
Иван Семенович: Этих – особенно.
Настоятель: Зачем?
Иван Семенович: Чтоб они добровольно пришли бы в наши объятия.
Настоятель: А коли не захотят?
Иван Семенович: Заставим.

Святитель Филарет Московский

Как можно любить «врагов Церкви»? Руководствуясь евангельскими заповедями, святитель Филарет Московский ревностно восклицал: «Гнушайтесь убо врагами Божиими, поражайте врагов отечества, любите враги ваша. Аминь». В Библии нередко говорится о богоборцах – врагах Божиих: «Рука Твоя найдет всех врагов Твоих, десница Твоя найдет ненавидящих Тебя» (20, 9); «Но Бог сокрушит голову врагов Своих» (67, 22) «на врагов Своих Он разгневается» (Ис. 66, 14); «кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу» (Иак. 4, 4). Священник Афанасий Гумеров, разъясняя мысль святителя, пишет, что «славянское слово "гнушаться" значит отвращаться, т.е. отворачиваться. Для любящего Бога такое поведение естественно. Общение с такими людьми не только несовместимо с благочестием, но и нравственно опасно: "Не сидел я с людьми лживыми, и с коварными не пойду; возненавидел я сборище злонамеренных, и с нечестивыми не сяду" (Пс. 25, 3-4)».

В книге «Об ангелах и бесах» священник Константин Пархоменко справедливо рассуждает о том, что каждый человек, если он задумывается о своей жизни, рано или поздно ставится перед внутренним вопросом: с кем он хочет жить – с Богом или с диаволом? Чью хочет волю творить – Бога или диавола? И, когда человек приходит в Церковь, чтобы принять Таинство Крещения, этим он свидетельствует, что выбирает сторону Бога. Жизнь в Церкви – это жизнь в единстве со Христом, Который отныне станет спутником человека, его помощником, вдохновителем и поведет новокрещеного к спасению. Жизнь в Церкви – это отвержение от всего злого и греховного, отвержение от самого сатаны. Как Христос, начиная с момента Крещения Своего, объявляет сатане бескомпромиссную войну, таки все крещаемые, уподобляясь Христу, бросают диаволу вызов. Поэтому понятно, что перед тем, как человек войдет в Церковь и соединится (сочетается – М.М.) со Христом в Таинстве Крещения, он должен отречься от диавола. Отречься от диавола, а никак не наоборот!

«Монах и бес» кадр из фильма

Однако смешения понятий Добра и Зла через эстетику безобразного – то, чем забавлялись сначала романтики, потом увлекались модернисты и что стало самой сутью современного постмодерна – тенденция на сегодняшний день крайне актуальная, ее можно легко проследить по современным западным мультфильмам для детей. Всевозможные Шрэки или Человеки-пауки – яркие тому примеры. То же наблюдается и в кино, где героями становятся по сути типичные антигерои, но изображенные внешне приятными, обаятельными, эдакие очаровательные мерзавцы. Как правило, под «обаяние» Зла попадают люди молодые, у которых не сформировались этические критерии. «Самым симпатичным в фильме мне показался бес», «Легиоша очень смешной, его бы на Оскара!» – такие комментарии можно увидеть в соцсетях, и это не случайно. Что говорить: в одном из интервью Николай Досталь так прямо и заявил: «Я бы никогда не стал снимать просто про святого, про человека, который совершает чудеса». Вполне понятно почему. Нам пристально внушается, что «герои» в чистом виде давно отжили свой век, что они наивны и смешны, одномерны и неинтересны. В мире, где еще уцелели нравственные ориентиры, главная задача диавола – убедить людей, что их нет. Не станем мудрствовать лукаво, но обратимся к цитате нашего выдающегося современника философа Александра Сергеевича Панарина, который очень точно обозначал суть выявленной проблемы: «…черты реального антихриста оказались вовсе не такими, какими наделяли его в простодушное старое время.

«Монах и бес» кадр из фильма

Он никакой не революционный демократ, не неистовый материалист и богоборец. Нет, он – либерал, поборник безграничного плюрализма и безграничной терпимости, и весь мир он хотел бы превратить в единый дом безликой и безграничной "терпимости". Наиболее ортодоксальное либеральное поведение демонстрируют те, кто с утра посетил церковь, затем, к обеду, – съезд коммунистов, а к вечеру собирается в кругу друзей-"демократов" для того, чтобы сообща посетить презентацию американского фильма "Миротворец". Объяснением может служить гипотеза о провокаторской роли этих людей. Гипотеза в высшей степени правдоподобная, но она объясняет не всё. Ведь провокаторы старого типа были конспираторами и никогда не сводили вместе свои двойные роли: одна была демонстративной, другая  – тайной, тщательно скрываемой. Здесь же мы имеем дело именно с публичным сочетанием и смешиванием взаимоуничтожаемых и несовместимых образов, когда, например, самая нелицеприятная критика и даже брань в адрес Президента сочетается с самым старательным и неукоснительным проведением угодных ему решений.

Таким образом, бытовым, эмпирическим воплотителем черт современного антихриста является не злодей классической драмы, а субъект с неуловимой нравственной физиономией, вечно отстраненный пересмешник, одинаково компрометирующий все роли и позиции, оскверняющий все ценности разом. Словом, постмодернист в весьма профессиональном смысле слова».

О том, что авторами фильма либеральная тема лоббировалась вполне сознательно, кроме самого содержания, говорит еще и фраза, которую по каким-то неизвестным причинам из окончательной редакции авторы всё-таки изъяли: «Эх, Ваня, Ваня... Нет в тебе либерализма. И интуиции нет», – говорит монаху бес и, как ему по должностии полагается, блефует на гране фола.

Настоящий экшн!

Финальные кадры фильма, когда Легион обращается к вере, напомнили мне сюжет, когда в начале двухтысячных в прессе обсуждали курьезный случай: на исповедь к руководителям секты «Церковь Объединения» пришел… сам сатана.

«Настоящий экшн! Хоть фильм снимай! – писали защитники традиционных религий. – Итак, вы представляете, сидели Сан Мен Мун и его жена Хан Хакча дома... И вдруг в дверь стучится сатана и говорит: простите, каюсь! Оказывается, "Бог" 21 марта 2001 года объявил диаволу ультиматум. Мол, поигрался с людьми, попортил им кровь на протяжении всей истории, а вот именно сегодня, 21 марта, давай завязывай. Сходи к Муну и Хан Хакчеи исповедуйся. И ежели простят – айда спасать человечество!»

Скажете, крайности? Но сюжет-то один и тот же…

Преподобный старец Паисий Афонский

Итак, может ли бес покаяться? Преподобный старец Паисий Афонский говорил: «Когда-то один монах, имевший большое сострадание, упав на колени, просил в своей молитве о следующем: “Ты – Бог и, если хочешь, можешь найти способ, чтобы спаслись и эти несчастные демоны, которые, хотя вначале имели столь великую славу, сейчас имеют крайнюю злобу и мирское коварство и, если бы Ты не защищал нас, уничтожили бы всех людей”. И вот как только он, молясь с состраданием, произнес эти слова, видит рядом с собой песью голову, которая высовывает язык и передразнивает его. Мне кажется, Бог попустил это, чтобы монах понял, что Бог готов принять демонов, – достаточно им только покаяться, однако они сами не желают своего спасения».

Из вышесказанного следует, что диавол имеет и хитрость, и злость. Но, может быть, это до времени, не навсегда. Может быть, и бесы когда-то покаются? Православная Церковь отвечает на этот вопрос категорично: нет. У св. Иоанна Дамаскина читаем: «Диавол неспособен к покаянию потому, что бестелесен. Человек же получил покаяние ради немощи тела». Согласно мысли святых Отцов вместе с телом, поврежденным первородным грехом Адама и Евы, человек получил влечение к греховным поступкам, но по милости Божией покаяться может. Ангельские существа духовны. У них нет искушений в том смысле, какие есть у нас. Выбрав лишь однажды между Богом и противостоянием Ему, они не могут изменить это движение, в которое вовлечены, но входят в него глубже, отдают себя этому служению всё больше и больше.

Преподобный Варсонофий Оптинский говорил, что единственным святым, который сумел молиться о бесах, был Исаак Сирин. Но он молился лишь о том, чтобы Господь уменьшил их муки, ослабил по неизреченной Своей милости, а никак не об их покаянии.

В заключение…

Святитель Никита Новгородский

Нет, добро, духовность, нравственность – не изобретения человека: это понятия, отражающие в нашем сознании некие фундаментальные законы Божиего мироустройства, которым подчиняется бытие человека. Каждый волен жить так, как ему заблагорассудится, на то нам Всевышний даровал свободу, но неотвратимо придет время пожинать плоды совершенного выбора. Если он верен – у нас есть будущее, если нет – погибель (скоротечная, в результате глобальных катастроф или, что значительно страшнее, в результате медленной духовной и физической деградации).

Вот на такие общечеловеческие размышления натолкнул нас этот, который оказался интересен не сам по себе и уж тем более не с художественной точки зрения, но как явление, отражающее дух времени… и дух сей «веле смерден».

А то, чему напрямую должно быть посвящено современное «православное кино», знал даже мудрец глубокой древности Конфуций, который говорил, что «для того, чтобы мир не рухнул, нужно еще раз переназвать понятия. То есть нужно назвать храбрость – храбростью, а не наглостью; щедрость – щедростью, а не расточительством; жадность – жадностью, а не бережливостью. Нужно переназвать мир, потому что неправильно названный мир – это мутная вода, в которой лукавый ищет свою рыбу».

Мария Мономенова