Забытый грех

Нино Чикобава

Прошли две недели Великого поста, когда случилось нашим друзьям, вполне воцерковленным супругам, вспомнить об одном заскорузлом, как старые башмаки бродяги, грешке, и вот как.

Не зря говорят святые Отцы: не еда самое первое дело в пост. Отказаться от мясного и сладкого ныне предлагают и врачи-диетологи, и новомодные теории, да и овощей с фруктами теперь гораздо больше, чем в советскую эпоху, так что все больше людей справляются с ограничениями в пище, упуская главное: «не есть ближнего своего» и раскаяться в том, что мы уже натворили.

Именно это и объяснял на воскресной проповеди батюшка: «Торжество Православия, оказывается, в каждом из нас, когда мы справляемся с собой и отказываемся от своих страстей, и, хоть на толику исправляясь, приближаемся ко Христу».

Об этом же расспрашивали дети Марину, неспешно шагая домой после Воскресной школы. Мысли женщины по мере удаления от храма постепенно отдалялись и от Литургии, возвращаясь к быту, к показаниям электросчетчика и предстоящему разбирательству с жилищной компанией по поводу неожиданно возникшего большого долга. Дело в том, что сумма, которую должны были оплатить супруги, превышала все мыслимые масштабы расхода электроэнергии семьи за месяц, даже если бы у них были непрерывно включены все бытовые электроприборы. Марина и Алик догадывались, что некто попросту «подсел» на их счетчик и тратил его на электрокамин или плитку, но следов на щитке, естественно, не обнаружили. Пообщавшись с соседкой, затем с хозяйкой квартиры, а дальше со старичком с верхнего этажа, супруги поняли, что след ведет в немытую дверь квартиры напротив.

Человек, проживавший за ней, по рассказам соседей, давным-давно не работал, и никто не помнил, чем он умел заниматься, кроме закупки и потребления спиртного. Жена его скончалась по этой же причине, а самого его списали со счетов даже вездесущие коммунальщики, просто отключив от всех благ цивилизации его однушку за долги, оплатить которые ему было не под силу. Так он и жил,  человек без имени и профессии, опасаясь открывать кому-либо дверь, чтобы не встретить за ней своих кредиторов.

Марина и Алик, посовещавшись, решили, не поднимая шума, предложить соседям запереть щиток, что было принято с восторгом и выполнено в течение двух дней. Хозяйка квартиры тоже была довольна, так как понимала, что ни одна разумная семья не сможет «намотать» за месяц 800 киловатт электричества, и благодарила Бога за то, что послал ей приличных квартирантов, желающих не просто пользоваться имеющимися благами, а, как хозяева, наводить порядок в своем жилище.

Вопрос можно было бы закрывать, если б не одно маленькое но: на второй вечер после проведенной операции Алик обнаружил на щитке следы постороннего вмешательства.

– Представляешь, он уже и проводок перекинул! Видать, учуял, что халява закончилась и пытался заново подключиться. Ан нет, прошли светлые денечки! – почти злорадно произнес он, входя в квартиру.

– Ты о чем? –  недоумевала Марина.

– Да соседушка наш. Провод, говорю, тянется к щитку из его квартиры, – продолжил муж, снимая обувь. – Хотел я погрохотать, чтоб напугать его: вчера, вон, судебные приставы приходили к нему, но решил, что не надо, просто скинул его проводок на дверь, пусть знает, что не выйдет.

– Да ладно тебе, – увещевала жена, – мне уж его как-то и жаль стало. Зима заканчивается, но все же еще холодно, смотри, опять все завалило по щиколотку. А у него, несчастного, небось, и отопление отключено, из нашей квартиры поди грелся, вот и нагорело!

– Ох, буду я его жалеть, алкаша этого! Сидел на чужом свете, все баста! Теперь пусть сам ищет, где взять денег, на это дело находит же? – и Алик выразительно постучал большим и указательным пальцем по горлу.

Внезапно услужливая память Марины освежила в сознании слова, ставшие привычными в период после коллапса советской страны и последовавшего развала экономики во всех новорожденных самостоятельных государствах: «левый свет», кредит-банк, процентная ставка, «отмотать счетчик». Признаемся, был ли кто чужд им, этим «левакам» или «откруткам» лет двадцать назад? Люди, переживали тогда очередное «время перемен» как могли: кто вкладывал последние копейки в банки под проценты, а те через короткий период объявляли себя банкротами и испарялись как грибы-гнилушки. Другая часть занимала свою нишу на рынках и в палатках, постепенно забывая свои профессии музыкантов и строителей, превращаясь в торговцев, а иные выживали на имевшихся рабочих местах на копеечные зарплаты, которые платились, примерно, раз в квартал, и соответственно никак не могли оплачивать счета за коммунальные услуги.

– Погоди, – после паузы с горечью выдавила из себя Марина, вспомнив некоторые факты, – а разве ты сам никогда не пользовался «леваком»?

– Ну-у... это когда было! Тогда все так жили, – парировал муж, хотя и слегка растерявшись.

– Недавно читала одно поучение священника о Страшном Суде. О том, что это будет место, где не сработают наши привычные отговорки и уловки, вроде «все так делают», «другие хуже» или «жизнь заставила»... Речь о том лишь, успеем ли мы раскаяться в содеянном, сможем ли замолить наши дела или хоть кому-то помочь до того, как попадем на Суд Божий, – продолжила жена. – Помнится мне, что, когда мы только поженились, у вас в квартире было два провода: «левый», ведший к лифту, и «правый», от которого шли показания на счетчик. И, если помнишь, «левый» свет использовался, практически, постоянно до тех пор, пока не появилась управляющая компания, заменившая под корень всю систему, позапиравшая все щитки и применившая невиданные штрафы. Мама твоя тогда полгода, как этот тип, сидела без отопления и света, пока мы не заработали и не выплатили штраф. Это же самая настоящая кража была, ты хоть раз каялся в этом?

– Э-эх... – протянул Алик, – не думал я об этом как о грехе воровства, забыл.

– Забыли мы с тобой оба. Выходит, если случится нам предстать в один день пред Престолом Господним с этим мужиком, нам нечем оправдаться, как и ему: мало того, что о грехе забыли, еще и осудили человека, неизвестно как вставшего на такую дорожку.

Алик молчал, притихнув: действительно, сказать было нечего. Условия тогда были тяжелыми у всех, но время, как вода с песка, стерло из памяти неприятную часть жизни и свои некрасивые поступки, отбирая возможность для покаяния.

– Ладно, понятно все, – подвел черту мужчина, – за этим мужичком просто следить надо, чтобы не наглел, а сам пойду, покаюсь – слава Богу, что пост!