Эверест

Юлия Кулакова

Головокружительная высота гор всегда напоминала людям о Небе и красоте Божиего творения. Но она же и предупреждала, что этот путь может быть опасен, что он возможен только за руку с Богом.

Который день я думаю об одной горной вершине. Точнее – о высочайшей из них. Об Эвересте. Долгое время, всю прошлую жизнь, жизнь до встречи с Богом, слово «Эверест» было для меня – о гордых и смелых людях, которые покоряют любые высоты.

Сейчас же, когда я нахожусь совсем недалеко от него, многое изменилось. Слышать рассказы людей, видеть горящие странным огнем глаза тех, для кого эта гора – мистическое место поклонения, зная, как много гибнет храбрецов, решивших, что их человеческих сил хватит на всё, как порыв «мне всё по плечу» оборачивается воплем ужаса, когда на твоих глазах умирает друг… Теперь Эверест видится мне в толпе – ненужных прежде европейцу – ненасытных божеств, к которым ринулись мы в поиске того, чего нет в нашем мире.

Закрыв двери для Бога в своих сердцах, закрыв двери перед Ним везде – мы обрекли этот мир. И, не выдержав, помчались искать, кто бы нам дал насладиться иллюзией покоя. Иллюзией здоровья. Иллюзией того, будто бы всё зависит от нас и Бог нам не нужен. И не заметили, как поклонились другим богам.

Нам не нравилось выражение «раб Божий»… Но оно означало «раб свободы и любви»: ведь Господу не нужны рабы. А всему остальному на свете – нужны. Всё, что привязывает нас, – деньги, работа, эгоистичные, не в Боге, чувства – все это порабощает. Но мы закрыли двери – чтоб не быть «рабами Божиими». И остались за этими дверьми – с клыкастыми божками, не слыша щелканья их челюстей.

Не каждый принесет кровавую жертву божествам малочисленного горного народа или даже положит цветок перед статуей какого-нибудь местного Ганеши (хотя русские туристы на последнее и не скупятся). Но Эверест собирает жертвы за остальных. Позвать человека стать его жертвой – легко. Ты ж не какой-то там неудачник и слабак… И как это круто – покорение горных вершин... И вообще, пусть он «в связке с тобой и поймешь, кто такой».

И люди идут и идут доказывать себе, что они – покорители. Или наоборот: как едины они с природой. Две стороны одной медали: прямо или с ног на голову, сам или «слившись-растворившись», но я в своем представлении – бог.

Не знаю, сколько людей шло к вершине Эвереста просто потому, что романтики и любят красоту, из фило-калии, добрОто-любия. Не знаю, сколько шло с именем Божиим, надеясь преодолеть что-то в себе такое, что можно преодолеть только шоком. Если они не дошли – приими их, Господи, на Свои руки.

Прочие же этого – Его любящих рук – не хотели.

Жертвоприношения происходит не только в точке, где ты отправляешься от подножия, пусть даже во имя своё. Они происходят прежде всего там, наверху. Где ты видишь умирающего человека и, по неписаным правилам, проходишь мимо. Где ты оставляешь друга. Часто еще живого. Чтобы из него получился вот такой высохший скелет, как показывают в многочисленных роликах о «безумстве храбрых». А сам идешь дальше.

Говорят, на той высоте уже сил хватает только на себя...

Но ведь ты знал, на что идешь.

И дело не в том, что ты будешь спасать себя. Нет, ты рискнешь всем просто ради призрачной мечты - чтоб быть как тот, который в песне «на вершине стоял хмельной».

Что происходит с тобой в момент, когда ты уходишь от еще дышащего друга?

Что ты сказал ему и что ты скажешь его детям?

Как расщепляется душа человека, который уходит от гибнущего? на сколько кусков?

Есть кто-то, кто умудрялся спасать погибающих, ценой своей жизни и здоровья. Я кланяюсь им. Вот они, герои: оставили бесов голодными, проделали вместо пути к гордой фантазии – путь ко спасению.

Да, для меня герои – вовсе не прославленные покорители.

Для меня герой, например, тот человек, который 11 сентября 2001, когда рушились манхэттенские «башни», не спасся, а остался на лестнице. Потому что по лестнице шла одна очень полная женщина, она плакала и боялась. Он пошел с ней. По одному шагу. Шаг. Еще один. Они погибли вместе. И я хочу верить, что в момент обрушения зданий Господь, призирающий на всех, кто положил «душу за други своя» (Ин. 15:13), закрыл их Своими заботливыми, пронзенными на Кресте за нас руками. И осторожно и робко, не ведая боли, вступили эти двое в другой мир – и упали в Отчии объятия. В мир, который выше всех горных вершин. В объятия, которые лично для меня желаннее любого Эвереста.