Паломничество на войну. Часть первая

Мария Мономенова

Серия очерков о жизни православных христиан в Сирии. Часть первая.

«Прихожанин» начинает цикл публикаций Марии Мономеновой о пребывании в Сирии. «Да, это оказалось трудное и опасное путешествие. Ни одного дня я не знала, что будет со мною завтра. Кому доверять, кому нет? По средним расценкам голова русской девчонки в Сирии могла стоить от ста тысяч долларов, и охотников за лёгкой наживой достаточно. Одна единственная ошибка могла стоить мне жизни, и у меня не было права на ошибку», – делится с читателями автор. Какой же должна быть цель поездки, которая оправдывала бы столь высокую категорию сложности маршрута? Вряд ли она будет понятна атеисту. Но кто, если не христианин, по достоинству способен оценить значение подвига современных исповедников веры? События, которые происходят сегодня на Ближнем Востоке, в один прекрасный день могут начать происходить в любой точке земного шара. Пусть же примеры наших современников вдохновляют нас в любых обстоятельствах следовать за Христом, никогда не терять мужества и хранить в своем сердце православную веру.

Как говорят, на Ближнем Востоке и глина замешана словом Божиим. Испокон веков колесо истории здесь движется исключительно именем Бога, который, увы, чем дальше, тем больше у каждого свой. Территория региона не столь велика, но культурная и конфессиональная плотность значительны: в такой тесноте трудно остаться незамеченным и кем-то не притесняемым. Отстаивать свою идентичность на Востоке – это образ жизни. Арабы любят вспоминать свою старинную пословицу: «Я – против моего соседа. Мой сосед и я – против нашего врага. Мой сосед, мой враг и я – против всего мира». И это при том, что народ они гостеприимный, хлебосольный, сдержанный, но до определённой черты, переходить которую ни в коем случае нельзя.

Судьбы людей на Востоке представляются драматичнее, а нерв конфликтов острее, поскольку все исторические искушения здесь так или иначе оказываются связаны с верой. Материальное и вечное, приходящее и эсхатологическое – живут в тесноте одного двора и подвиг исповедничества смиренно сосуществует с глубочайшими ценностными противоречиями и поистине шекспировской враждой. При подобной «драматургии» венец праведника, наверное, даруется уже лишь за то, что, родившись христианином на Востоке, человек сумел им же и умереть. Единственный грех, который здесь невозможен, – это русская раздольная теплохладность!

Ближний Восток называют солнечным сплетением мира, именно в этих пределах началась история человечества, здесь же согласно Священному Писанию она и завершится.

С территорией древней Сирии в Библии, в свою очередь, также связано очень много. В книге Бытия дается конкретная географическая привязка рая, упоминаются четыре реки: Фисон, Гихон (Геон), Хиддекель (Тигр) и Евфрат. Их русла сегодня проходят по территориям трёх государств – Турции, Ирака и Сирии. Место первого пролития крови находится на горе Джебель Касьюн, у подножья которой расположился великолепный Дамаск, именно здесь своим братом был убит Авель. Потомки Каина и Сифа до потопа проживали  на территории, которую сегодня занимают Сирия и Ирак. Совсем рядом Иерусалим – Голгофа, другие места и святыни, связанные с земной жизнью Христа. Когда круг истории человечества замкнется,  в долине горы Тель-Мегиддо должна будет произойти последняя битва, так называемый Армагеддон. Кстати, от Дамаска до горы Мегиддо всего несколько часов езды на автомобиле.

Большинство наших современников на эти и многие другие факты не обращают внимания, но без знаний библейской истории понять истинный смысл нынешних событий на Ближнем Востоке и в Сирии просто невозможно. Весь Восток до предела интертекстуален, он дышит словом Божиим, преданиями, легендами. Здесь испокон веков ценят традицию, а самым дорогим товаром считается тот, который выдержан. Здесь каждый более или менее древний род, имеющий как минимум дюжину колен, непременно «заряжен» каким-то сакральным сюжетом, связывающим их чуть ли не с ветхозаветными праотцами. Семейные легенды цементируют кланы, определяют иерархию, обеспечивают связь поколений. Это то, ради чего живут и за что готовы стоять насмерть.

Ближний Восток – он как самая древняя в мире книга, которая открывается лишь тем, кто прошёл проверку временем и не утратил способности держать звенья своей родовой цепи. Самые древние кланы – самые могучие, во главе их «мудрецы». Здесь встречаются семьи, похожие на археологические памятники. И если вам посчастливится хоть немного пожить в таких домах, то вы сможете почувствовать себя гостем средневековья, а уж если в этой семье заговорят на арамейском языке, том самом, на котором говорил Спаситель, то, Боже Милостивый, куда может отнести вашу лёгкую душу боговдохновенное озарение. Воистину блаженны поэты на Востоке!

Купель трёх авраамических религий, родина апостолов и пророков, цветущий Эдем, «земля гнева» и «великая чаша исступления». И всё это Ближний Восток – противоречивый, необузданный, жестокий, но вместе с тем необъяснимо притягательный.

Однако не будем забывать, что по какому-то лукавому замыслу, сквозь священные земли этого во всех отношениях особенного региона, проходят не только нервные волокна известных мировых религий, но также весьма прозаично их пронзают и нефтегазопроводные трубы – кровеносные сосуды экономик решительно всех развитых государств мира. Вы перекрываете небольшую вену в районе Ормузского пролива, и планете грозит энергетический коллапс – ведь именно отсюда получают нефть большинство промышленно развитых держав мира, включая страны ЕС, США, Индиию и Китай. Вы спускаете холостым патроном в Иерусалиме в районе Кирьят Бельз, и в ту же минуту в известных стратегических направлениях начинают грохотать НАТОвские «пушки». Тайно или явно, но именно здесь переплетены интересы решительно всех государств мира, а если уж совсем точно, то владельцев транснациональных капиталов (ТНК и ТНБ), которые в ходе пары-тройки криминальных ростовщических операций стали, по сути, их беззаконными, но имеющими реальную власть акционерами.

Ближний Восток сегодня – это причудливая и уже прилично разбитая нешуточными баталиями шахматная доска, на которой друг против друга выстроились отнюдь не две традиционно противостоящие армии. Нет. Это игра, в которой пешки давно «съедены», а многочисленные ферзи, не дожидаясь права хода и не замечая уже прилично стёртых границ полей, «пожирают» угодных вчера и неугодных сегодня: Анвар Садат, Мухаммед Зия уль-Хак, Ицхак Рабин, Беназир Бхутто, Бен Али, Али Абдалла Салех Ахмад, Саддам Хусейн, Хосни Мубарак, Каддафи – далеко неполный список тех, кто оказался сметенным с кровавого поля. Казалось, настал черед Башара Асада, но не тут-то было.

Криминальная расправа, лукавый подкуп, подлое предательство. Очередное короткое замыкание, и железное правило из теории игр – все объединяются против самого сильного игрока – выстреливает в сторону того, кто сумел стать во главе «созвездия Евриона» и поставил мат двум, а то и трём «королям» одним ходом. В одночасье меняется ход схватки и всё начинается будто бы заново: иные коалиции, иные «гарантии», но суть всё та же – блеф.

Однако, невзирая на видимый хаос и невидимый торг «элит», в ходе подобных перетасовок, будто бы случайно, но на самом деле планомерно и поступательно, с лица земли исчезают целые цивилизации, одни государства сращиваются с другими, слабые подпольно колонизируются – формируется нечто новое и для большинства непонятное. Впрочем, неизменным при всех тайных и явных изменениях остаётся лишь одно: кто контролирует Ближний Восток, тот контролирует ход мировой истории.

***

Со дня моего последнего визита в Сирию прошёл ровно год – седьмой мучительный год войны, ещё один длиною в жизнь. Сколько смоляных голов поседело? Сколько жизней унесло? Сколько судеб сломало? Никто не ведёт этот печальный счёт.

По знакомому шоссе несёмся из аэропорта в благословенный Дамаск. Несмотря на многочисленные попытки «взять» древнейший город-святыню и вопреки тому, что каждый день шальные снаряды ранят его историческое тело, он и теперь жив.

С 2012 года Дамаск окружен. В его пригородах, в поселениях Айн Тарма, Джобар, Арбин, которые являются опорными пунктами террористических группировок «Файлак Аль-Рахман» и «Хайят Тахрир аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра»), наступило жестокое средневековье. Тысячи людей оказались заложниками, сотни убиты. Вот уже пять лет отсюда обстреливается столица, есть совершенно «убитые» районы, а в основном, объектами бомбардировок становятся мирные граждане, школы, больницы и рынки.

Усилиями сирийской армии, сражающейся за столицу по преимуществу в подземных тоннелях, вырытых исламистами и образующих собой, по сути, второй подземный город, в Дамаске сохранена стойкая «зона мира». Благоухающий, яркий, жасминовый, ставший родным и необходимым, все эти тяжёлые годы он был прекрасен и сохранял своё неповторимое обаяние – вопреки! Но, к моему огорчению, великий и непобедимый город сдал: нищие, грязь, отчего-то ставшие более заметными руины… и во всем его скорбном облике будто бы что-то исчезло, что-то очень важное – быть может, надежда?

Мы стояли у российского посольства – нужно было встать на учёт, ведь я в первый раз приехала сюда надолго. Тщательно досматривают вещи, кто-то из охранников шутил: «Да ракеты у неё там от Путина – всё нормально, пропускайте!»

Из беседы с консулом вынесла много полезного и отрезвляющего. Ну, например, что в целях «конспирации» лучше всегда носить платок и помалкивать, что категорически запрещено заводить знакомства с неизвестными, запрещено перемещаться без сопровождения (посольских, например, даже в город не выпускают). Такие строгие меры были связаны с тем, что в погруженной в длительный хаос стране участились случаи краж иностранцев с целью выкупа и русские «крестоносцы», как тут называли православных, не говоря уж о «крестоносицах», у исламистов на особом счету.

«Поймите, – сказал консул, – если Вы пропадёте, Вам уже вряд ли кто поможет – это война. Да и мне, если честно, не хотелось бы отвечать за Вашу голову». Я ответила, что поняла. И в этот момент приняла для себя твёрдое решение действовать лишь Божиим Промыслом и ступать исключительно путями, открывающимися свыше, – никакого своеволия. Как благословлял великий старец Амвросий Оптинский, «иди, куда поведут, смотри, что покажут, и на всё говори: “Да будет воля Твоя!”» Оказаться в оранжевом костюме перед голливудскими камерами ИГИЛ в мои планы совсем не входило. Задача же передо мной стояла непростая: в воюющей стране, без знания языка, без средств и имеющих власть покровителей осуществить миссию, цель которой была значительна – меня интересовала жизнь и судьбы православных христиан.

Сколько удивительных происшествий и встреч, невероятных историй и нескончаемых дум мне были посланы на путях сирийского странствия. И все они оказались столь необходимы и полезны для русской души, сколь мы народ православный, ибо я ехала в Сирию за правдой, желала собственными глазами увидеть, собственными ушами услышать о том, как спасаются наши мужественные братья по вере во времена, сравнимые разве только с эпохой гонений на первохристиан. Масштабы геноцида чудовищные, отчёты международных организаций пестрят трудновообразимыми статистиками и заявлениями об угрозе полного исчезновения христиан с их исконных территорий. Мне, простой христианке, хотелось посмотреть в глаза живым исповедникам, не по своей воле подвижникам, хотелось спросить об их переживаниях и думах. Разве мы не одна семья? Ведь если попросить Господа о встрече со страдающими и нуждающимися в помощи братьями, даже если они находятся на самом краю света, где не проясняется небо от разрывающихся снарядов, то Он устроит встречу, настоящую тайную вечерю, ибо власть Творца безгранична!

Путеводительством Пресвятой Богородицы я жила в православных монастырях и семьях, была на фронте под пулями и даже молилась в пещере отшельников первых веков. Клирики и монахи, христиане, солдаты и генералы, политики, философы и историки, великодушные и малодушные, настоящие и потерявшиеся, вызволенные из плена монахини и, кажется, даже святые, в равной мере поставленные Богом перед лицом эсхатологической катастрофы, размышляли, молчали, молились о вечном. И в тот момент я была рядом с ними, могла разделить их боль, ощутить свою причастность их судьбам.

Да, это оказалось трудное и опасное путешествие. Ни одного дня я не знала, что будет со мною завтра. Кому доверять, кому нет? По средним расценкам голова русской девчонки в Сирии могла стоить от ста тысяч долларов, и охотников за лёгкой наживой достаточно. Одна единственная ошибка могла стоить мне жизни, и у меня не было права на ошибку. Кроме Ангела Хранителя, у меня-то и полагающейся вооружённой охраны «мухабарадчиков» не было (местные органы безопасности). Единственное, что, действительно, было, так это заветное письмо о моей скромной персоне владыке Л. от О.Ф. Письмо грело душу надеждой о содействии, которая, впрочем, вскорости благополучно растаяла, поскольку владыка Л. оказался невероятно мобильным архиереем: застать его в резиденции оказалось практически невозможно, да и при его «эсхатологической» загруженности до меня ему ровным счётом не было никакого дела.

Оказавшись в Сирии на птичьих правах, я была счастлива! Мне кажется, «птичий формат» значительно интереснее формата официального. Почему? Ну, если можно так выразиться, он самый «божественный». То есть я хочу сказать, что если тебе заранее никто не прописывает сценарий, то его для тебя сочинит Сам Бог, главное – иметь крепкую веру, полностью довериться Творцу, но и самому не плошать. Впрочем, пенять на владыку Л. мне не пришлось, поскольку своей власть имеющей архиерейской рукой он вручил мне самое главное – ключ от Святая Святых православной Сирии и всего Востока, второго по силе и значимости места после Храма гроба Господня в Иерусалиме – ключ от великого монастыря Пресвятой Девы Сайднайской. На время пребывания в Сирии Сайднайя стал моим генеральным штабом, моей могучей крепостью и залогом встречи с Пречистой Девой, зримо и осязаемо обитающей там как явленное миру чудо.

***

А город-то и вправду потускнел, увы, но по приезде мне это не показалось. С моим провожатым, которого звали Жозеф, мы проходили мимо какой-то местной «барахолки». Чего здесь только не было: старая мебель, электроприборы, металлолом, ношеная одежда, ванны, ковры, прибывшие неизвестно откуда, но вполне известно как – это стихийный мародёрский рынок.

На газоне у фонтана – кто в коробках, кто укрытый целлофаном – спят семьи беженцев. Над узкими улицами старого города нависают безглазые дома – за семь лет они успели не только умереть, но уже фактически истлели. Жаль, ведь каждый из них необыкновенен, и у каждого своя история.

Жозеф красочно описывал далёкий Дамаск его детства, и руины точно оживали на глазах. Вон за тем углом жила его тётка, а в этом доме – крестная. Тогда Дамаск был самым чистым городом Востока, раннее утро которого начиналось со звона мелодичного колокольчика – это обходил свой двор уборщик. Он собирал мусор, но главное, поливал мостовые водой, что для пустыни было само по себе чудом. Все жилые дома города имели свой личный водопровод, а внутренние дворики даже иногда украшали маленькими фонтанчиками, чем выгодно отличались от деревенских.

Жозеф подошёл к ветхой стене, из которой торчал носик крана и гордо сказал:

– А ну-ка, отведайте! – и повернул металлическую ручку.

Вода плескала во все стороны и мой провожатый с наслаждением пил оказавшуюся и вправду необыкновенно сладкой и свежей воду прямо из ладоней.

А воду в Дамаск вернули только две недели назад. Поговаривали о том, что из-за «водного коллапса» Президент Асад будто бы хотел подать в отставку, даже ездил в Сайднайский монастырь и молил Пресвятую Богородицу о том, чтобы скорее восстановить водоснабжение.

Дело в том, что боевики взяли под контроль один из важных источников воды к северо-западу от сирийской столицы и вылили в резервуары дизельное топливо. В одно мгновение полуторамиллионный город оказался на грани смерти. Вода сразу взлетела в цене в десятки раз, но и эти запасы скоро закончились. Начиналась паника. И вот сирийская армия наконец сумела отбить водохранилище у боевиков. Кризис миновал.

– Теперь хоть в душе плещись, никто и слова не скажет, – радостно сообщил Жозеф.

Нужно сказать, что, несмотря на войну, вода, газ, бензин, коммуникации, а главное, хлеб в Сирии по-прежнему очень дешёвые, за что жители благодарят правительство.

– Смотрите, видите дверь, ведущую во двор, – стараясь обращать моё внимание на всевозможные интересные мелочи, говорил Жозеф. – Она открыта! Хоть и война, но мы не боимся друг друга, не строим баррикад, не обособляемся. Мы стараемся жить как раньше. Утром Вы убедитесь в этом. Вся улица заполнится людьми, здесь будут пить кофе, курить кальян и обсуждать последние новости. Смотрите, смотрите, как там красиво…

И он легонечко толкнул дверь, и дивный мир открылся передо мной: мощённая разноцветным камнем чистая дорожка, много зелени, вьющийся и благоухающий жасмин, посередине маленький фонтанчик, клетки с канарейками… От неожиданности и восторга я замерла.

– Вся красота должна быть внутри – это христианская традиция, которая стала чисто сирийской особенностью; в Ливане, например, такого уже не увидишь.

«Вся слава дщери цареви внутрь, рясны златыми одеяна и преиспещрена», – вдруг нараспев зазвучали в сердце слова из Псалтири Давидовой.

–Так что Вы не спешите огорчаться, Мария. Всё ещё впереди. Свой своего всегда найдёт! – весело сказал Дон Кихот, поменяв многоточие неопределённости в конце моего первого сирийского дня на жирный восклицательный знак!

См.: Продолжение